Блондинка кусает губы, и всё выглядит как в мечте любого парня, если бы не…

— Твой член так же прекрасен, как и язык, Драко.

— Что? — он остановился так резко, что почти потерял равновесие, нарушив инерцию. — Я не Драко.

Девушка подскочила, её глаза были наполнены ужасом, она свела ноги и резко дёрнулась за платьем на полу, прикрываясь, как будто в этом был какой-то смысл.

— А кто же?

Джордж мгновенно натянул брюки, застегнул рубашку и вылетел из закутка. Неудовлетворённый член неудобно лежал за застёжками.

Рыская взглядом в поисках Ли, Уизли понял, что прощание с другом выдаст его персону. Поэтому он юркнул сквозь входную дверь в коридор и тайными ходами пробрался наверх, где и снял с себя чары где-то между лестницами. «Твою мать, и снова я неудовлетворённый».

Он свернул в коридор налево по пути в туалет и врезался в Холлу, выходящую из женского. Она несла в руке пакет и цветок, которые выпали на пол из её рук при столкновении. Бежать было поздно.

— Фред! То есть… Джордж, извини….я… — его глаза упали на каблук, показавшийся из выпавшего пакета, и он все понял.

— Прости, я случайно. Все нормально, иди, — он обогнул её и вошел в мужской туалет. Гриффиндорец вспомнил вдруг, что с тех пор, как кинул ей цветок, они ни разу не разговаривали. «А ведь она тоже может понять, откуда я в такой час. Слава богу, она хотя бы не из Слизерина…»

Парень зашёл в кабинку и расстегнул брюки. Член до сих пор был предательски налит кровью. Он встал над унитазом и принялся завершать начатое. Лицо Белокурой потеряло вдруг всякую привлекательность, и, как он ни старался, воображая её на коленях, работающую ртом или на четвереньках, раздвинувшую ноги, ничего не помогало. «Блять!»

Тогда он подумал про Имоджен, но тошнота злости на этот раз не помогала, а оттягивала возбуждение. Думая о её запретах, Джордж был убеждён, что так облажался из-за нервов и потери концентрации.

И вдруг на ум автоматически явилось последние видение — Холла. Её русые волосы и четко вырисованная арка купидона губ показались вдруг чем-то подходящим, сочетающимся с ним самим. Он представил эти смущенные, напуганные, но голодные глаза напротив своего лица.

«…Я веду рукой от тонкой шеи и ненадолго сжимаю грудь поверх рубашки, второй нащупываю бедро и скольжу ладонью вверх, под юбку, а она без белья, прямо как Белокурая. Проверяю, достаточно ли смазки, смачиваю пальцы своей слюной и распределяю вокруг входа… левее… правее…

Интересно, как она выглядит там, внизу? Она растеряна, да, наверняка была бы, так даже интереснее… Но доверяет мне, тянется навстречу, смотрит пристально.

А что, у неё ведь и правда такие красивые бёдра, мне даже не надо ничего выдумывать… Развожу чуть колени двумя руками, раздвигаю мягкую киску и… вхожу в неё…»

Новое неожиданное ощущение возбуждения выстрелило в грудь Джорджу и потекло вниз, к гениталиям. Теперь он совсем быстро двигал рукой по своему снова каменеющему стволу. «Холла — это что-то… новенькое».

Смыв, он сел на закрытую крышку унитаза и впервые за долгое время отдышался, успокоившись.

========== Часть 6. Шакалы ==========

Любые события могут быть прожиты дважды, первый раз непосредственно, а второй — когда обретают словесную форму, приземляясь в ушные раковины голодных до подробностей слушателей. Уютный маловместительный зал, спрятанный в глубине гриффиндорского общежития, облюбовала группа друзей-старшекурсников. С момента основания клуба «Раздетый Хогвартс» социальная жизнь дворца совершила виток, тайные сообщества участников так или иначе покрыли собой каждый факультет, а парни Гриффиндора стягивались к помещению уже на автоматизме на следующий день. Будучи подельниками в равной степени, тем не менее, участники клуба склонялись не выносить свои обсуждения за пределы факультета.

Фред, Джордж, Ли Джордан, Дин Томас, Симус Финниган, Оливер Вуд и Кормак Маклагген, переодетые в одежды выходного дня, развалились на низких диванах и подушках вокруг тяжёлого блестящего стола, размещавшего на себе всевозможных форм самозаполняющиеся кубки, бокалы, стаканы, чашки, пиалы и рюмки, которые талантливый Ли заколдовал на алкоголь. Не без помощи хитрой рыжей двоицы, конечно.

Восточный стиль помещения превращал время, проведённое здесь, в вязкое, медленное, липкое, словно комната существовала в другом измерении. Всем не терпелось обсудить последние приключения, лишь теперь это были не имена, как ранее, а характеристики. «Та, с пером в волосах», «рыжая в черном», «груди-дирижабли».

— Ну что, тебе удалось её развести? — спросил Симус Кормака, заглядывая ему в глаза снизу. Симус ничего не рассказал, однако, будучи невысоким и щуплым по природе, вдохновлялся самим Кормаком, колдуя образ для очередной вечеринки.

— Я близок, дружище, близок, — он подмигнул, пытаясь боковым зрением убедиться, что все это слышали. Уже несколько недель он не мог заполучить пышноформенную шатенку, которая из раза в раз не меняет облик.

В приоткрытой двери появилась, словно оторванная от тела, лохматая голова Рона, сразу же за ней, ниже — Гарри.