Первая девушка… Молли пыталась скрыть свою надежду, что хотя бы один из её сыновей посвятит себя семье и детям, пока безнадёжные сорвиголовы мечтают бегать, и слава богу, что не спать с драконами, изобретать взрывчатку, ставить с ног на уши Хогвартс и пробиваться в политику.

— А чем же вы занимаетесь, милочка? — трудилась создать непринуждённую атмосферу мама, заметив непривычную тишину за ужином.

Мерида комкала перед собой маленькие ладошки, вздрогнув от неожиданности, но быстро взяла себя в руки.

— Я занимаюсь наукой, синтезирую зелья для нужд магических существ с околочеловеческим интеллектом, миссис Уизли, — ответила девушка с дружелюбной улыбкой.

— И кому это надо?! — конечно же, это Рон, сама бесцеремонность, да ещё и с полным ртом! Как же, краснеть за семью придётся даже раньше, чем Молли прогнозировала, сконцентрировав всё внимание на близнецах, да не тут-то было.

— Рон! — закудахтала Молли, вскидывая патетически руки, едва не выпуская из пальцев вилку в полёт к потолку. Лицо залила краска, так идущая ей, что иногда просто так и тянуло поставить маму в дурацкое положение. — Простите его, Мерида, — уничтожающий взгляд женщины намекал, что сын и сам недалеко ушёл от магических существ с околочеловеческим интеллектом.

Кому кого было важнее впечатлить на этом съезде — ещё загадка.

— Ничего! Это частый вопрос, — ответила, сглотнув, Мерида. — Работа помогает поддерживать популяцию наших лесов и обогащать фауну новыми видами, поскольку продолжительность жизни существ благодаря разрабатываемым зельям растет, — голос звучал уверенно, а глаза метались между Роном и Молли, но нашли в итоге спокойный оплот в блинчике лица Джинни.

Локоть Фреда сбоку подтолкнул Джорджа, а взгляд сигнализировал брату: «Смотри, теряется».

— Разве же это не вмешательство в природу? — сам от себя не ожидая, выкинул Джордж. — Ну, то есть, если вы будете спасать больных, то не смогут эволюционировать более приспособленные индивидуумы.

Все за столом замолкли. Побагровевший Билл подбирал самые меткие слова для подготовленных ушей Джорджа, но злость и стыд за братьев мешали ему сосредоточиться и наконец что-то выдать.

Руки гостьи сделали один нервный рывок и тут же успокоились. Её голова опустилась, словно она сейчас заплачет, от чего волосы цвета бурого пшена перекрыли часть её лица от обзора.

— Давно ли ты такой умный в свои четырнадцать?! — пыталась вернуть себе контроль над ситуацией ошалевшая мать семейства, не успев вернуться в нормальный цвет лица ни на тон. Но дрожь в голосе выдавала слабость её попытки.

Повисла неловкость, и единственным звуком в кухне осталось тиканье часов с кукушкой над медной раковиной.

Но вдруг ошарашенное семейство расслышало новый, совершенно неуместный, не принадлежащий тяжести ситуации звук. Под своими волосами, с поникшей головой, Мерида засмеялась. И через пару мгновений в тишине брошенной трапезы повернула голову без следов слёз, чтобы уставиться напрямую в глаза сидящего левее себя Джорджа.

— Это действительно упущение, смотри-ка, какой незрелый индивидуум вырос в результате наших необдуманных экспериментов.

Неловкая тишина разлетелась в щепки, когда Уизли один за одним прочувствовали смысл сказанных слов, и грянул смех, атакуя со всех сторон наглого близнеца. Ржал даже Фред. Больно под сердце вонзилась игла задетого самолюбия, он негодовал, из принципа заталкивая в себя мамины равиоли, вонзая вилку так, что круглые отпечатки четырёх зубцов дыроколили миску.

Мерида всё ещё смотрела на него, и парню пришлось, собрав в руку остатки воли, выдерживать этот насмешливый взгляд.

***

— Не беспокойтесь, миссис Уизли, я помою посуду! — Мерида подскочила и взмахом волшебной палочки собрала все тарелки со стола, направив их в раковину стопками.

— Спасибо тебе, дорогая девочка! Я смогу наконец заняться своим шитьём, пока оболтусы пакуют вещи для пруда, — сказала Молли, одобрительно похлопав её по спине. Казалось, инцидент забылся как шутка, и можно было продолжать быть просто семьёй, по крайней мере, до следующего форс-мажора.

Джордж вышел на крыльцо, чтобы немного отдышаться от все еще играющего внутри унижения. Постояв немного в тени козырька, он прошёл к кромке поля. Кукуруза покоричневела от затянувшейся жары и осыпалась в руке, как копчёный пергамент. На горизонте едва виднелась полоска мышиного цвета облаков, добавляющая пейзажу драмы и акварельности: впечатления, которые Джордж никогда в жизни не отмечал и не ценил.

Он посмотрел на свою руку от локтя до кисти. Загар был непривычно тёмным: горячее лето настигло страну с первых же чисел июня. И как только не облез? Говорят, в воде загораешь быстрее и незаметнее, а он практически жил в пруду, на который они собирались и сегодня.