Мне захотелось перенестись из этого скучного, в общем-то, кабинета, на ночной пляж, под звезды, или в разогретый дневным солнцем домик в тропиках, где только я и он, и бамбуковый матрас.

— Я так хочу тебя, — продолжал говорить младший Уизли, — а-ахххх… не останавливайся, детка.

И я не останавливалась.

— Еще немного, совсем немного, Т/И… да…. Двигайся, да, солнце, д… д… Да! — руки обхватили мои бедра, вжимая их в себя, голова запрокинулась. — Д-да, детка… — он кончал второй раз за день, в меня, как я и хотела. Я чувствовала, как внутри напрягается его член.

Фред подавленно всхлипнул, и я повернула голову, замечая, что он тоже на грани. Я пригласительно кивнула, открывая ротик. Два раза предлагать не пришлось. Он встал и оказался у моего лица, рука активно работала на члене.

— Смотри на меня, Т/Ф, смотри на меня, — стонал он, и я смотрела. Головка опустилась на мои губы. Все еще скача на члене Джорджа, я принимала белую жидкость Фреда. Он кончил несколькими волнами, скользя членом по нижней губе.

— Глотай, — сказал он спокойно, и я проглотила, глядя ему в глаза.

— Умница, — сказал Джордж. — Ты прощена.

…

Мы втроем шли по коридору, минуя раздевалку, которая практически опустела. Лишь Маклагген с маской раздражения на лице сидел на скамье. Завидев меня, он подскочил.

— Ну и где ты была?! Я уже час жду тебя здесь.

— Прости, Кормак, — сказала я, и ощутила, как оба близнеца берут меня за руки с каждой из сторон.

— Она была со мной, — твердо сказал Фред.

— Что?! — вытаращился Кормак.

— И со мной, — вторил Джордж.

— Я была с ними, — кивнула я в улыбке. Я повернула голову направо и поцеловалась с Фредом, затем налево, и поцеловалась с Джорджем.

— Пойдемте в спальни, мальчики, — вздохнула я, разворачиваясь в сторону выхода. — Это был очень длинный день.

Комментарий к История 2. Массажный кабинет

Сиквелы обычно хуже премьер) Но я все равно надеюсь, вы кайфанули.

========== История 3. Мы прогуляем ==========

Комментарий к История 3. Мы прогуляем

Почти романтично вышло?. И немного другой стиль письма.

Пишите, что думаете! Какая часть больше всего понравилась?

Хлопок простыни щекочет щеку, запах пробирается глубоко в сознание. Он пахнет горячей карамелью, топленым маслом и немного — солью. Фред…

Нос упирается в его грудь, руки загонщика прикрывают меня от солнечного света, что захватывал на рассвете, тон за тоном, спальню близнецов, сворачивают в кокон из нас двоих. Переплетены ноги, вздымается грудь с шумом прибоя.

Он спит.

Мерно дышит, держа меня в руках, защищая от кошмаров прошедшей ночи и событий нового дня, не готовый отпустить в него. Мои длинные волосы скатались в клок. Я разлепляю глаза, семь утра. Джорджа рядом нет.

Я никуда не пойду, мы прогуляем. Я уверена, что именно так они и решили еще вчера, даже спрашивать не тянет. Кажется, и я попала в эту сеть бессловесного взаимопонимания.

Всматриваюсь с лицо с россыпью медной стружки: за веками, видя сны, бегают глазные яблоки. Беззащитный такой. Настоящий. Не суровый капитан, не каратель. Мой — один из двоих. Мой любовник, мой любимый.

Фред вздыхает и медленно ресницы летят вверх.

— Давно за мной наблюдаешь, Т/И? — сладкая улыбка и чуть хриплый голос.

— Пару минут, — я сбрасываю челку с его лица и целую горячие чуть сухие губы.

Летает тихая пыль, оседая на старом деревянном полу, и только непонятный скрип из-за спины намекает, что Джордж все-таки не покинул комнату, а сидит за столом, неведомо чем занимаясь.

Фред оглаживает волосы за моим ухом и движется по шее… плечу… груди. Она перед ним, почти невинно оголена, словно пойманная врасплох, мягкая капля с розовым соском. Рука сминает ее, и я выдыхаю от растекающегося тепла.

— Доброе утро, неразлучники, — Джордж подает голос. — Справку от Помфри подделываю. Для нас троих, — словно угадывает вопрос в моих мыслях о его занятии.

Никто больше в этой спальне не живет. Никто не хочет жить с близнецами, которые несут с собой вихрь и хаос. А я хочу. И я ночую в этой постели, засыпая между Фредом и Джорджем, как сыр в сэндвиче, и нету снов слаще.

Фред тянет меня к себе, живот, грудь, бедра — все плющится о его большую фигуру в объятии.

— Ты мне когда-нибудь надоешь? — кусает за ушко, ухмыляется. — Ты почему такая идеальная?