Глава 4

П

охоронив отца, она в областной город не вернулась, на работу устраиваться не стала, так как подходило время рожать. Договорились с мамой, что рожать она будет у тетки, ребенка оставит в роддоме. «Не хочу, чтоб с таких лет ты матерью – одиночкой стала. Кому ты будешь с ребенком нужна?» – сказала мама. Любка, уяснив, что мать с ребенком возиться не будет, согласилась. К тому же, она скучала в их захолустном городке и хотела еще пожить в большом городе. И не оставляла мысль об учебе. Родив Сашу и оставив его в роддоме, Любка хотела пожить у тетки, но та воспротивилась, и племянница вынуждена была вернуться домой. В институт поступить она опоздала, надо было устраиваться на работу. Но горничные в их городке не требовались, к другой работе ее не тянуло и в ожидании приличной работы жила пока у матери, а время проводила у подруги Гали, которая также не имела постоянной работы и жила на подвернувшиеся халтуры. Расставшись с гражданским мужем, Галя вела не очень серьезный образ жизни. Этот образ жизни напомнил Любке прежнюю ресторанную жизнь, о которой она часто вспоминала, скучая дома и выслушивая надоевшие нотации матери. Освободившись от сына, Любка почувствовала свободу и какую-то легкость, легкость стрекозы или бабочки, которая, выпорхнув из тесной темноты куколки и расправив красивые крылья, перелетает с цветка на цветок, не зная, где ей остановиться и какой цветок предпочесть. Таинственные соблазны ресторанной жизни привлекали Любку, и она, как та бабочка, стала перелетать с цветка на цветок, от одного к другому, из ресторана в ресторан, увязая тонкими лапками все глубже и глубже в этом ядовитом нектаре.

А время шло, проходил год за годом, одну временную работу Любка сменяла, другой, но и та ей не нравилась, она переходила на другую и все реже и реже думала об учебе. Когда она за столиком кафе познакомилась с Игорем, ее легкие изящные крылышки были уже не так легки и изящны, их, только ей присущий рисунок, потускнел, они потяжелели и стали бесцветными. Другие бабочки опережали ее в полете, мотыльки больше не оборачивались на нее с восхищением, и, попадая в стайку красивых бабочек, она уже ловила насмешливые взгляды и слышала презрительное «моль». Да еще с эпитетом «драная». Им с подругой надо было уже прилагать немало усилий, чтобы их пригласили за столик. Игорь пригласил. Месяца за два до этого Любка серьезно поссорилась с мамой.

Как-то вечером она вызвала такси, чтобы доехать до ресторана, где ожидал ее новый очень перспективный знакомый. И просил не опаздывать. Деньги на такси Любка выпросила у матери, та вынуждена была их дать, но с таким грязным напутствием в дверях, что дочь, выходя, ударила матушку замком по голове. «Замочек-то был маленький, алюминиевый», – убеждала полицейских потом дочка, ибо мать утром вызвала полицию. Дочь поместили на двое суток в изолятор, а мать стала оформлять документы в дом престарелых, причем в другой город, подальше от распустившей руки дочери.

До зимы она жила одна, а к зиме перешла к Игорю.

Глава 5

П

осле гибели котенка Любка резко изменилась. Она снова начала пить. Но пила не так как раньше – за столом, с закуской, с друзьями. Пила равнодушно, где придется, как придется – дома или у кафешек, где выпрашивала вино и курево у пьяных посетителей. Полиция не раз подбирала ее, лежащую пьяной на улице и доставляла в вытрезвитель, где держали ее по двое суток, и где ей даже нравилось – чистая постель, накормят, и даже добродушный дежурный милостиво даст ей покурить, и где нет Игоря, от участившихся побоев которого сильно болела голова и который заставлял ее работать. Но внаклонку работать она уже не могла. Когда поспели ягоды и они, как и раньше, уехали в деревню на заготовку клюквы, Любка не могла наклоняться за ягодой. Даже Игорь понял это и только ворчал, видя, как она неподвижно, равнодушно сидит на кочке с полупустой корзиной у пояса. Бесполезную в деревне, Игорь отправил ее домой, но равнодушие не оставляло ее и дома Она уже не боролась со страстью к алкоголю, уже не беспокоил ее беспорядок в доме, она жила как бы по привычке, ничего не хотела, кроме того, чтобы напиться и чтоб ее оставили в покое.

Кроме того, неразборчивость в выборе ресторанных, вернее, уже околокафешных партнеров не осталась безнаказанной и привела не только к головным болям от самосуда Игоря, но и ко все более ощутимому Любкой разложению тела, что было уже заметно на лице и вызывало брезгливое отвращение окружающих и захлопнутые двери сердобольных соседей, к которым она, уже ставшая беззастенчивой, нагло обращалась за солью, спичками, растительным маслом, стиральным порошком, хлебом, которые «забыла» купить.

Так прошло лето, а за ним и сентябрь.

В октябре Любка пропала.

На нее наткнулся в лесу грибник. Возвращаясь с корзиной грибов по заросшей лесной тропинке, что вилась вдоль городского кладбища, он увидел впереди себя что-то непонятное: то ли трухлявый обломок упавшего дерева, или развалившийся мешок с мусором, или кучу тряпья. Хотя солнце еще не село и освещало осенним неярким светом верхушки деревьев, в лесу уже стало темнеть, Близорукий грибник не сразу рассмотрел, что перед ним, и, ворча на нерадивых горожан, принесших мусор в лес, с негодованием пнул препятствие ногой. С удивлением ощутив что-то странное и уже почти догадавшись, что это, мужчина наклонился, всмотрелся, повернул ногой то, что лежало перед ним, смахнул с лица уже напавшие на труп осенние листья и… узнал Любку. Он знал ее, хотя и жил не очень близко от ее дома. Да и кто не знал Любку в этом районе. Из потревоженного тела исходил трупный запах, перебиваемый запахом спирта. Рядом у пня валялся облепленный муравьями, кусок белого хлеба, рядом же пустая бутылка.

Вечерний солнечный луч прорвался сквозь крону деревьев, на мгновение осветил серое, распухшее с провалившимся носом, мертвое лицо Любки, отразился желтым светом в ее остановившихся полуоткрытых глазах. По лицу прополз муравей. Вероятно, Любка очень замерзла перед смертью. Ее руки и ноги были прижаты к животу. То есть, она лежала в той позе, в какой лежат младенцы в утробе матери. Завершая свой неудачный жизненный цикл, она как бы вернулась в исходное состояние. Вернее, вернулось ее тело. А душа? Куда вернулась ее душа? К богу, в которого она не верила? Или так же страдает, ищет счастья, понимания, сочувствия, которых искала в своей бестолковой, побежденной зеленым змием, земной жизни слабая Любка, но так и не смогла найти? Кто знает?

Декабрь 2014 г.

«…в результате замены государственной системы здравоохранения на страховую… среди врачей часто встречается синдром «выгорания» – от принуждения делать бизнес на страданиях людей: проводить ненужные обследования, выполнять непоказанные операции, назначать излишне дорогие лекарства и т. д.»…

д. м. н. профессор Гундарев И.А.

Глава 1