— Да, — кивнул Изюбров. — Там есть небольшая кухня и запас еды. Можете подкрепиться. — Он указал на одну из дверей. Затем махнул на вторую дверь рукой. — Там санузел, а за третьей дверью общая спальня. Кроватей много, которые не заняты, увидите. Можете поваляться.

— Обязательно. — Я смотрел на него, не отрывая взгляда. — Похоже, что ты первым здесь оказался.

— Ещё вчера вечером, — Изюбров поморщился. — А потом начали ребята прибывать. Мы последние. Во всяком случае, я больше никого из нашей группы не знаю. Кто-то по одиночке приходил, а кто парами, как вы, например.

— Прорывы ещё были, кроме того, который с нашим появлением совпал? — я продолжал его расспрашивать очень спокойно, но Изюбров почему-то злился и отвечал неохотно.

— Нет, не было. Мы даже подумали, что пронесло. — Валерий теперь смотрел на меня в упор. — Что-нибудь ещё, ваше сиятельство? — спросил он издевательски. Странно, Мамбов, вон, тоже граф. С чего такая неприязнь именно ко мне?

— Изюбров, я, кажется, нигде с тобой не пересекался раньше, в кашу тебе не плевал, девушку не уводил, — я очень надеюсь, что не уводил. — Художники очень редко пересекаются со скульпторами, особенно на первом курсе. У тебя какие-то проблемы и именно я в них виноват?

— Нет, — он поджал губы и покачал головой. — Но не надо со мной говорить, как со своим слугой, — он вскинул голову и с вызовом посмотрел на меня.

Мы с Мамбовым недоуменно переглянулись. Похоже, что парень очень жёстко настроил себя против меня заранее. Ладно, мне от его отношения ни холодно, ни жарко. Главное, выбраться отсюда в положенный срок, а там нас снова разведут по углам. Но Медведев хорош. Это надо было придумать столько художников запереть в одном доме вместе со всеми их музами. Главное, не поубивать друг друга. Тут уж не до прорывов. Надо лишь тихонечко посидеть положенное время в спальне, со своими музами мысленно пообщаться, может, что-нибудь ценное скажут.

— Похоже, задание на самом деле заключается в том, чтобы вернуться живыми и относительно здоровыми. А прорыв — это так, небольшой побочный эффект, который лишь усилит наше веселье. — Произнёс Мамбов.

— Как ты узнал про ограничение времени, — я перестал стесняться и начал говорить жёстко. Всё равно Изюбров не ждёт от меня ничего хорошего.

— Криптограмма. Была прикреплена к той картине, которую ты так внимательно рассматривал. — Валера вытащил из кармана бумажку и показал мне. — Или ты сомневаешься в моей способности сделать элементарную расшифровку?

— Нет, но люблю, понимаешь, подумать самостоятельно. Подержи её вот так, я копию быстренько сниму, — издевательским тоном произнёс я, вытащил из кармана небольшую записную книжку и карандаш. Карандаши были у меня повсюду. Почти в каждом кармане можно было найти нечто подобное. Это была странная привычка, но она мне не мешала, и я не спешил от неё избавляться. Переписав надпись, я закрыл книжку. — Большое спасибо. Как видишь, это было несложно.

— Ты закончил? Пошли поедим. — Мамбов смерил Изюброва презрительным взглядом и толкнул дверь, ведущую на кухню.

— Что на него нашло? — спросил я, автоматически делая бутерброды и разливая чай по кружкам.

— Думает, что ты с порога заберёшь лидерство, — пожал плечами Мамбов. — Валерке, похоже, понравилось командовать. И он не хочет лишаться этого положения. Хоть и временного.

— Скорее всего, рассчитывает, что его лидерство сохраниться и в Академии. Только это невозможно. Художники не любят, когда ими командуют. Ты же слышал, как Медведев с нами сюсюкается. Да и сам Изюбров на дыбы встал, лишь потенциальную угрозу почувствовав. — Я вытащил записную книжку и принялся рассматривать надпись. — Это даже не криптограмма, а какой-то ребус, — повернув книжку, начал рассматривать надпись под другим углом.

— Скопируй мне, — попросил Мамбов, даже не прожевав кусок, отчего его слова прозвучали невнятно. — Я вроде бы неплохо эти головоломки разгадываю.

Вот тут он был прав. На занятиях по шифрованию, Олег мог дать мнем фору. У него получалось всё гораздо быстрее и качественнее. Я перенёс шифровку на другую страницу и вырвал её, после чего протянул Мамбову.

— Держи, а я, пожалуй, поваляюсь. — На автомате убрав за собой грязную посуду, брезгливо посмотрел на кучу тарелок и чашек, стоящих возле раковины.

Меня-то жизнь в форте на нашей клановой изнанке приучила к тому, что никто не придёт и не уберёт всё это за меня. Мамбов смотрел за моими действиями очень внимательно со смесью легкого удивления и уважения. Сам-то он тоже привык обслуживать себя самостоятельно. Хоть с ним и проживал денщик, но большая часть работы ложилась на самого графа. И его при этом не смущал тот факт, что он граф. Надо, значит, надо. Повод для того, чтобы кичиться своим происхождением всегда найдётся. Но не нужно это делать в ущерб самому себе. И это элементарный здравый смысл. Мы попали в странную, немного нелогичную и в какой-то степени нелепую ситуацию. И вот как раз сейчас не время выставлять свою знатность напоказ. Но, похоже, Изюбров этого не понимает.