– И зря, – припечатал он с видом великого знатока. – Катастрофы с участием поездов случаются гораздо чаще.

– Это вы меня приободрить хотели или сделать так, чтобы я еще одну фобию заработала? – спросила я возмущенно.

– Не злись. Я, кстати, в первый раз тоже лететь боялся, но ничего, выжил. А знаешь, что меня успокоило?

– Что? – полюбопытствовала я, надеясь, что сейчас мне раскроют великий секрет.

– Понимание, что нужно делать в случае, если самолет все-таки начнет падать. Если вся электроника отказала, а посадить его вручную невозможно, то следует покинуть борт, прежде снарядившись парашютом. Только для того, чтобы дверь открылась, необходимо примерно одинаковое давление внутри и снаружи, а это высота от двух до четырех тысяч метров.

– То есть при падении самолета нужно спрыгнуть вниз с немыслимой высоты? – услышала я самое главное.

– Спрыгнуть, – подтвердил он, ничуть не уловив в моих словах сарказма.

– Знаете, а вы умеете успокаивать.

Так, иногда тихо, иногда и громко переговариваясь, мы выпили и кофе, и сок, и даже чай. Отвлекаясь на разговоры, я ощущала себя в самолете куда спокойнее. Правда, в иллюминаторы по-прежнему не смотрела, предпочтя их в принципе скрыть за рулонными шторами.

– Слушайте… – зевнула я, прикрыв рот ладошкой. Успокоительное все-таки начало действовать, но лучше поздно, чем никогда. – А что мы будем говорить вашим будущим родственникам?

– Мы? – переспросил он с легкой усмешкой на очерченных губах. – Ты, Маша. Исключительно ты. Скажешь, что я нанял тебя сегодня на испытательный срок, но ты провалилась в первый же день, и в работе я тебе отказал. Собственно, за это ты и мстила, решив сорвать мне важные переговоры, а я в этой истории вообще ни при чем.

– Ловко придумано, – покивала я, хотя было немного обидно.

Между прочим, я его честь сегодня спасала! Опоздай я еще немного – и сидел бы он там уже без штанов, погрязший в мадам по самые блестки.

– Там, кстати, кроме будущих еще и нынешние родственники будут, так что сильно рот не разевай и побольше молчи. Все, что ты сегодня слышала в машине, пока мы ехали, они узнать не должны.

– Для них вы успешный бизнесмен? – предположила я, не сумев скрыть ехидную улыбку.

– Я и так успешный бизнесмен, а трудности – они временные, но ты просто не знаешь моих родителей. Мама, когда ей нужно до чего-то докопаться, может всю душу вытрясти. Конечно, если дело касается меня, а не моего брата, – последнее утверждение он произнес с едва ощутимой горечью, что меня удивило.

– У вас плохие отношения с родителями? – спросила я осторожно, решив немного побыть участливой.

– Вот это уже точно не твое дело, – отрезал он, холодно сверкнув синими очами.

– Да как скажете, – тоже придержала я свое изменившееся настроение. – Что еще я должна знать о ваших родственниках, чтобы не попасть впросак?

Знать мне полагалось совсем немного. Папа Александра был человеком тихим и скромным. Он являлся военным на пенсии, но в чужие беседы предпочитал не лезть, играя роль внимательного наблюдателя. Зато будущему свекру Александра скромности, судя по всему, очень не хватало. По мнению моего нанимателя, этот человек был наглым, зажравшимся и максимально неприятным типом, а его жена – той еще стервой. И вот удивительно даже, что у таких монстров имелась дочь «Божий одуванчик» – опять же со слов моего нанимателя.

Вероятно, их брак был отличным финансовым проектом.

– И все же я не понимаю, как можно находиться со своей невестой в свободных отношениях, – не выдержала я, когда он вновь уткнулся в свой ноутбук.

Разговаривать с Александром было как минимум интересно. Как максимум я хотя бы ненадолго переставала думать о том, что мы все умрем.

– Легко. Периодически мы проводим вместе вечера, иногда выезжаем на мероприятия. Она хорошенькая внешне и почти не разговаривает, так что это удобно. Нет этих бесконечных звонков в стиле: «Почему ты опять со своими друзьями!?» или «Ты обещал вернуться домой к шести!» А еще к ней прилагается внушительное приданое.

– Но вам же не с приданым жить. Что это будет за семья без любви? – недоумевала я.

– Свободная от упреков и ругани семья, – ответил он, явно недовольный моей словоохотливостью. – Кстати, может, все-таки воспользуемся моей свободой и уединимся? Раз ты не летала, то и в туалете самолета у тебя точно ни разу не было.

Взглянув на этого доморощенного ловеласа с осуждением, я внесла свои коррективы в его предложение:

– Предлагаю вам уединиться с командиром.

Разговаривать после такого не хотелось. Отвернувшись от Александра, начала рассматривать салон, но ничего интересного не нашла. Каждое сиденье было обсмотрено уже десять раз, а иллюминаторы я нарочно избегала взглядом.

В тот самый момент, когда я читала надписи на изрядно помятом бумажном пакете за неимением лучшего чтения, молчать моему нанимателю надоело:

– А что насчет твоей личной жизни, Маша? – выделил он мое имя с особой интонацией. – У кого я буду тебя отбивать?

Я ничуть не приняла слова Александра всерьез. Он выглядел как человек, флиртующий с каждым более-менее свободным столбом при любом удобном случае. Возможно, это повышало ему самооценку, а я что? Мне не жалко. В конце концов, он меня так хотя бы развлекал.