На следующий день на тренировку я отправился вместе со всеми, трусцой да по свежему снежку! Как же, мать его, здорово просто быть нормальным! Я думал, вчерашний день выветрится, как страшный сон, но нет. Стоило чуть напрячь память, и волосы начинали шевелиться, страхи оживали, намекая, что такой болезненный откат – еще не самое страшное, что может со мной случиться.

Добежали мы за пару минут. Сбавили скорость, потому что возле стадиона «Северный», у самого входа, толпилась гопота, преграждая нам путь.

Я насчитал голов пятнадцать. Местные гопники мало отличались от привычных из моей реальности: черные шапки, штаны с полосками, пузырящиеся на коленях, сигареты и пивасик. При виде нас они загыгыкали, один запрокинул голову и хрипато изобразил петушиный крик.

С дороги они уходить не собирались.

– Саныч, глянь – петухи! – не растерялся Микроб.

– Ага, зоновскую жизнь вспомнили, – сказал Матвеич, останавливаясь и готовясь принять бой.

Димидко растерянно заозирался. Гопники обернулись к нам синхронно, словно стая рыб или птиц. Нет, скорее – как стая одичавших дворняг.

– Ты че-то сказал, урод? – Вперед вышел самый дерзкий, длинный, как карандаш.

Даже макушка у него была сплюснутой и заостренной, и шапка не скрывала дефект.

В принципе, мы могли бы вклиниться, прорвать оборону и юркнуть в ворота. Ничего бы нам они не сделали. Максимум – бросили бы вдогонку снежки. Но по законам собачьей стаи, если кто-то бежит – значит, это жертва, а жертву надо загонять.

Чтобы не стать объектом травли, нужно обозначить свое место в пищевой цепи, пусть на первый взгляд это и нерационально. С гопотой, у которой мышление коллективное, можно договориться, если удастся задоминировать вожака.

Ну а если все-таки придется драться… Их вдвое больше, но мы в тельняшках. Гопота обычно хилая и нетренированная.

Вперед порывался выйти Димидко, но я положил руку ему на плечо и выступил на шаг, представился гопникам:

– Я Саня. Какие-то предъявы, мужики?

– Ты кто ваще такой? – Вожак гопоты сделал шаг навстречу, надул пузырь жвачки.

Пузырь лопнул и залепил ему небритый подбородок. Гопник принялся оттирать его, но вспомнил, что надо выглядеть дерзко, бросил это дело. Было похоже, словно он ел сметану да не вытерся.

– С какой целью интересуешься?

Я думал, что этот мем неизвестен разве что в яслях, однако здесь он был не в ходу и произвел нужный эффект: гопник вытаращился и завис, как устаревшая и негодная версия андроида. Робота – не телефона.

– Петухи – это вы, – выкрикнули из толпы. – И тренер ваш – п…р!

– Петухи – те, кто кукарекает, так ведь? – ядовито улыбнулся я. – Это сделал кто-то из вас. А тренер наш – Александр Димидко.

Меня собрался поддержать Погосян:

– Логично, да, кукарека… – но я вскинул руку, заставив его замолчать.

Ни к чему накалять.

Вожак гопников отвис, витиевато выругался, сплюнул мне под ноги.

– Зашквар за вас ваще болеть!

Ах, вот они какие, наши болелы! Наша опора и поддержка!

– Разогнать к чертям, пусть новую команду собирают, – поддержали его из толпы. – Ноги переломать, нах!

Я уловил намерение, вожака: впечатать кулак мне в нос. Шагнул навстречу, смещаясь в сторону, перехватил поднимающуюся для удара руку, заломил за спину и подсечкой повалил гопника мордой в очищенный от снега асфальт. Приложился он неудачно, расквасил то ли нос, то ли губу, потекла кровь. Стая колыхнулась, готовая к прыжку. Наши встали спина к спине. Я собрался вырубить гопника, чтобы принимать остальных, и тут из-за спины донесся хриплый выкрик:

– Пацаны, ша!

Стая замерла. Наши обернулись.

К воротам вразвалочку шагал молодой глазастый парень с кукольным лицом, в черной куртке и шапке, со спортивной сумкой через плечо.

– Это нормальные мужики, – прокричал он гопникам. – Свои. Играть за город будут.

Поняв, что юноша у гопоты в авторитете, я отпустил вожака. Он вскочил, размазал по лицу кровь из разбитой губы и набычился. Ко мне вернулась вера в бескровное решение проблемы. Ну, в относительно бескровное.

Юноша протянул руку Димидко:

– Здорово, Сан Саныч! Я Димон. Левашов. На треню к вам иду. – Он потряс головой и улыбнулся, закатив глаза, обратился к гопникам: – Пацаны, это ж Димидко! Вы че, берега попутали, а? Охренеть, я руку день мыть не буду!

Он растопырил пятерню, которую только что жал Димидко. Гопота загудела. Вожак ретировался, и вперед выступил невысокий парень с лицом, покрытым шрамами от прыщей, будто лунная поверхность – кратерами. Черные глаза его сияли.

– В натуре – Димидко! Вы это, зла де держите, да?