– Это не существует там снаружи. Всё, что вы видите, это параметры и правила, которые мы привыкли исполнять буквально, потому что все так делают. Они идут как погонщики на пути один за другим, не спрашивая, какая цель у свода законов. Того, кто не живёт по этому шаблону упрекают, дискриминируют и осуждают. Вы это называете свободой?

– Нет. Я спросила, какими были вы. Что вам нравилось делать, как и всем. Было ли у вас что-то, что наполняло вас?

– Ничего, чтобы я помнил.

Неожиданно вспышка воспоминаний сверкнула у меня в уме. Малышка! Её ножки и …. О, нет! Мои глаза!

– Что-то случилось, Николай?

– Ортега, вытащи меня отсюда…

– Мы ещё увидимся, Николай…видишь, почему вода точит камень, Моисей?

Почему ты возвращаешься как фильм ко мне? Что со мной происходит?

Мой ум уже меня подводит. Я начинаю чувствовать отчаяние. После того, как я привык к своей изоляции, я начинаю отвергать её. Что было спусковым крючком? Неужели большее влияние оказывают воспоминания, чем одиночество? Не знаю, сколько времени я провёл в камере, Ортега опять открывает дверь для того, чтобы отвести Николая в клинику.

– Похититель! Медосмотр.

– Разве я болен, Ортега?

– Вытащите его.

Я не понимаю, зачем нужен медосмотр, ничего не может случиться со мной в такой маленькой камере, я не простужен, крысы меня не заразили, у меня нет диареи от еды, у меня нормальная температура. Странно, что сейчас они забеспокоились о моём здоровье. По прибытии в клинику меня осматривает доктор Фонсека.

– Привет! Четырнадцать семнадцать. Ложитесь на кушетку.

– Ха-ха-ха! Спокойно, я могу сам это сделать. Я не сделаю ничего ненормального, обещаю.

– Пусть он делает это сам, Ортега. Он никогда не вёл себя ненормально. По крайней мере, со мной.

– Спасибо. Хотя бы кто-то благоразумный кто может понять, что слово значит многое, я вам очень благодарен, доктор. И за вашу веру в меня, я могу быть вашим подопытным кроликом, чтобы определить границу сопротивления человеческого тела при использовании цианида или мышьяка.

– Очень смешно четырнадцать семнадцать!

– Мне всегда была интересна одна вещь. Почему вы не зовёте меня моим прозвищем?

– Это номер на твоей униформе. И твой номер пациента. Для меня это твоё имя, мне так легче работать с документами.

– Разумно… очень разумно. Я могу соотнести эту похожую медицинскую философию с докторами в государственной больнице. Вот это! С теми, кто даже не смотрит на своих пациентов, и выписывают им парацетамол с ибупрофеном пятьсот миллиграмм.

– Откройте рот, высуньте язык… всё нормально… садитесь и глубоко дышите.… Очень хорошо. Сейчас я проверю ваши рефлексы.… Всё в хороших условиях.

– Я хочу попросить вас об одолжении доктор Фонсека.

– О каком?

– Вы будете так любезны, дать мне Прозак, Диазепам, или что-то такое?

– Урсула может ответить на этот вопрос… скажите ей.

– Флуоксетин – это антидепрессант из класса селективных ингибиторов для выработки серотонина. Тебе это не нужно.

– Я надеюсь вам это понятно, четырнадцать семнадцать.

– Помогите мне! Я уже не знаю, сколько времени я нахожусь в изоляции.

– Я не могу выписать это лекарство в вашем случае. Напоминаю, что вы заключенный тюрьмы с максимальной безопасностью. Довольно сложно давать вам антидепрессант, потому что его недостаток на протяжении длительного времени может дать противоположный эффект. Вы не можете использовать флуоксетин, чтобы убегать от своих призраков. Боюсь, что я вам категорически в этом откажу.

– Доктор Фонсека! Пожалуйста!

– Я не сделаю этого! Всеми своими чувствами вы знаете очень хорошо, что вы не психиатрический пациент. Ваш ум показал большую устойчивость в этом месте. Я вам советую продолжать держать себя в здравом уме.

– Ортега, уведите его.

– Как прикажете, доктор…

Тук-тук! Опять открывают дверь с другой стороны. Это этот придурок Ортега. Он только что сказал, что чудовищу нужно помыться. Я не против. Я сделаю всё как надо, если на меня не будут давить. Так будет лучше. Температура воды ужасна, но я уже привык.

– Сегодня ты пообедаешь со всеми.

– Мне не нужно с вами обедать, Ортега. Достаточно того, что вы каждый лень меня сопровождаете, это будет неудобно, более чем сейчас.

– Ха-ха-ха! Послушайте-ка его! Ты пойдёшь с другими заключёнными.

– Я предпочитаю Юдит, чем их.

– Сеньорита Крус не придёт, так что собирайся.

После энного количества дней, месяцев или лет, я захожу со своим сопровождением в столовую. Первым я вижу Лаартиху с ортопедическим воротником с двумя почти закрытыми глазами от отёка. Сейчас я вижу Иосифа, Робин и Улисес, этот клан педиков смотрит на меня, не отрывая глаз. Вижу так называемого “Плюшевого” – это его прозвище из-за его детского лица, он кажется невинным, но внешность обманчива. У него есть татуировка в виде креста под левым глазом и полностью татуированные руки – это визуальный эффект устрашения не работает на мне, я срежу его кожу и пойдёт кровь как и у всех остальных.