– Она была моей женой, - рычит Кайлер, и его телохранители вмешиваются, чтобы удержать его от глупостей, но я даже не вздрагиваю.

– А теперь она моя шлюха, - говорю я ему.
– Похоже, ты не знал всей ее ценности. Но мусор одного человека всегда является сокровищем другого.

По его губам скользит ухмылка, после чего Кайлер поворачивается и уходит. Когда я оборачиваюсь, Авани стоит у двери, скрестив руки на груди.

– Ты отдаешь меня?
– спрашивает она, надувшись.
– Ты больше не хочешь, чтобы я работала на тебя?

– Ты собиралась уходить, Авани. Ты забыла?
– Я прохожу мимо нее и спускаюсь по лестнице. Дверь закрывается за нами, и я слышу стук ее каблуков, когда она идет за мной.

– Это не относится к делу, - отвечает она.

– Я сказал ему, что это твой выбор, так ты сделала выбор?
– Я отхожу за барную стойку, чтобы забрать выручку от сегодняшних клиентов. Когда я вновь поворачиваюсь к ней, она откидывает волосы на плечо.

– Сделала.

– И ты планируешь оставить меня в неведении?
– подталкиваю я.

– Почему ты выбрал меня?
– спрашивает она.

– Потому что я знаю, что ты справишься сама, - честно отвечаю я ей.

– Ну да, конечно, я могу.
– Она улыбается.
– Он горячий, знаешь. Твой брат.

– Он не будет покупать тебе сумки Gucci, Авани, - усмехаюсь я.

– Конечно, будет. Я запросила по одной на каждый месяц моего пребывания там. Я научилась у тебя кое-чему, знаешь. Как получить именно то, чего я хочу.
– Она подмигивает.

– Так ты приняла его предложение?

Авани кладет руки на бедра и отвечает:

– Да.

– Видишь? Это подходит нам обоим.
– Я улыбаюсь ей.
– Я дам тебе хороший бонус за время со мной, и ты знаешь, что твоему возвращению будут всегда рады.

Она садится за барную стойку.

– Это нормально - любить ее, - говорит она.
– Рыженькую. Я вижу, каким ты с ней становишься. Ты всегда был зациклен на работе, но с ней…

– Что?
– Я растерянно морщу лоб.

– Ты зациклился вместо этого на ней, и это классно. Я надеюсь, что однажды мужчина будет смотреть на меня так же, как ты на нее, если я буду чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы оказаться в такой ситуации.
– Она пожимает плечами.
– Хочу сказать лишь то, что, похоже, ты сделал хороший выбор.
– На этом Авани встает и уходит, а я стою и размышляю над ее словами.

Если бы вы спросили меня год назад, будет ли меня волновать что-то еще, помимо работы, я бы ответил, что нет. Работа двигала мной столько, сколько я себя помню, но в последнее время я могу думать лишь о маленькой рыжеволосой, которая не знает, как сказать блядь.

Убийство моего отчима не было запланированным, оно просто случилось. Я стал старше, и не собирался продолжать терпеть его дерьмо, как бы моя мать ни уговаривала. В тот день я не ожидал, что лишу его жизни. Я просто хотел хорошенько избить его, чтобы он понял, каково это - просыпаться так же, как он будил меня много лет подряд.

Моя мать работала в ночную смену, потому что она всегда работала, пока он сидел на своей гребаной заднице и пил все, что попадалось ему под руку. Он использовал маму как игрушку, словно она была марионеткой для его воображения.

Я пошел в свою спальню и закрыл дверь, как сделал бы это обычно, но не смог запереть ее, поскольку он снял замок, когда я был младше.

В пятницу ночью он всегда отключался в своем кресле, прежде чем проснуться и прийти в мою комнату, и я понял, что это идеальное время, чтобы показать ему, что он больше не может делать то, что делал со мной.

Когда я услышал из своей комнаты, как что-то упало, я встал и выскочил из комнаты, чтобы увидеть его в кресле, откинувшегося назад и крепко спящего. Пульт упал на пол, а бутылка, из которой он пил, свободно болталась у него в руке. Я не был на сто процентов уверен в том, что намеревался сделать, но знал, что это был единственный момент, когда я смог бы это сделать.

Когда я встал над ним, а он не двинулся, я наклонился вперед, положил обе руки ему на шею и начал сжимать ее. Он проснулся, его глаза налились кровью либо от недостатка сна, либо от алкоголя. Я не был уверен от чего именно. Да и мне было плевать. Он вцепился руками в мои так же, как я вцеплялся в его, когда он приходил ко мне в комнату.

Бывали дни, когда он избивал меня так сильно, что мама говорила мне не ходить в школу и сидеть на заднем дворе, где ему было меня не видно. Было тяжело скрывать синяки на шее, и иногда учителя задавали вопросы. Но я на них не отвечал, и, наверное, им не платили столько, чтобы это их заботило.

Он пытался ударить меня, но дело в том, что когда тебя так много раз бьет один и тот же человек, через некоторое время ты становишься к этому безучастным.

Я намеревался отпустить его. Правда-правда. Но взгляд его глаз говорил мне, что он собирается заставить меня заплатить за мое высокомерие, и я знал, что этого нельзя позволить. Поэтому я надавил сильнее, перекрывая ему дыхание. Он впивался пальцами все глубже в мои руки, пытаясь вырваться, но он был пьян, а я чертовски трезв. На этот раз ему не удалось избить меня, как бы он ни старался.