Сатоши проследил за его взглядом. Картину, которая так заинтересовала Комори-куна, написал один из бывших пациентов клиники, шизофреник. На полотне были изображены люди, идущие по мосту под палящим солнцем. Картина походила на творение экспрессиониста или ребенка, с какой стороны посмотреть. На самом деле, это было то ещё убожество, если честно, но снимать её Сатоши не хотел, она была поводом для гордости.

— Тебе нравится рисунок, Комори-кун? — ласково спросил он.

— Нет, — признался парень. — Картина плохая, её дурно нарисовали.

— Тогда почему ты на неё так смотришь?

— Обычно на стены вешают только хорошие картины, а не такие. Почему вы её оставили?

— Знаешь, Комори, а мне больше нравятся плохие картины, чем хорошие.

— Почему? — удивился он.

— Они вызывают больше чувств. Мне кажется они прекрасны в своей драматичности, понимаешь? Такие картины — образ настоящего фиаско, человеческого неуспеха. Сколько сил было вложено, какие мечты питали художника, а результат… Трагедия.

— Вы также относитесь и ко мне? — неожиданно спросил он. — Для вас я — уродливая картина?

— Нет, конечно, нет! — воскликнул врач. — Я просто хочу тебе помочь! Вернуть тебя назад, как мы и договаривались. Ты же хочешь обратно?

— Я уже не знаю.

— А как же мама? Ты разве не хочешь к ней вернуться?

Комори посмотрел в глаза доктору, взгляд изменился, стал грубым, безжизненным.

— Нет… — ответил он спокойно. — Моя мама мертва, теперь я понимаю.

Ичибан и Дате таскали трупы, закидывая их через окно «Феникса». Наследили мы очень прилично, но хотя бы с улицы тела нужно было убрать перед приездом команды зачистки.

Вот не знаю, как Ичи собрался подобное урегулировать, но фиг с ним пусть сам разбирается. Раз говорит, что замнет, значит, пусть заминает. В данный момент мне было абсолютно наплевать на все, даже на это.

Если сейчас передо мной возникнет отряд полиции, я с радостью сдамся, лишь бы оказаться в камере у кроватки. Сил больше не осталось.

Но моей подружке было на это плевать.

— В чем дело, Миса-чан? — устало выдохнул я. — Что случилось? У тебя голос дрожит.

Из-за поворота вырулила машина и проехала по пустой улице, ребята справились, успели спрятать тела до того, как появился утренний люд. Я проводил её глазами, слушая испуганный шепот Асами.

— Ика-чан, это Аоки… Он охотится на меня… — пищала она. — Оставил мне предупреждение!

— Предупреждение? Какое?

— Оказывается вчера мне пришел конверт курьерской службы. Его приняла мама и забыла мне сказать! Ночью я плохо спала, буквально пару часов, не больше, очень переживала за тебя. Лишь рассвело, не выдержала и пошла на кухню, пить чай, а там он!

— Кто? — не сообразил я.

— Конверт!

— А… Ну?

— Ну и я на нем мое имя, а адресат не указан. Я его вскрыла, а там вот это! Я отправила тебе фото, посмотри!

Я перешел в мессенджер, чтобы увидеть снимки. Да, она права, это однозначно был он. В конверте оказалась стопка листов, на каждом рисунок Мисы-чан, как в манге. Она в школе, в клубе, дома… Потом рисунки начали меняться, Миса-чан раздевалась, появилась заштрихованная фигура рядом с ней, а дальше комиксы походили на хентай или даже эрогуро. Я пролистал фотографии до конца, чтобы наткнуться на кое-что интересное. Это был рисунок Рио Икари, который я уже видел в тетради у Аоки раньше, только к нему была приписана цифра 2, как анонс следующего комикса.

— Мне страшно, Рио… — прозвучал из динамика голос Мисы. — Зачем он это делает? Рисует эти страшные вещи… Там все: потрошение, каннибализм, некрофилия… Неужели он хочет сделать это со мной…

— Он просто развлекается, — ответил я. — Ему кажется это смешным.

— Как такое… может быть смешным?!

Ещё как может. Для таких, как мы с Аоки.

— Он псих, Миса. Не нужно остро реагировать, рисунки созданы только для провокации.

— Не знаю… Они очень страшные, Ика… И ещё, ты видел тот портрет в конце?

— Да и он очень похож на тот, что мы видели у него в логове.

— Вот только… я думаю, что это тот же рисунок. Посмотри сам, даже тетрадная бумага та же, все черты и поза… Разве можно так нарисовать на память?

— Что? Этого не может быть, ведь здание сожгли, — вспомнил я.

— Откуда нам знать, что это правда?

— Но ведь Терада лично рассказал мне о пожаре у школы, — произнес я и понял, что несу чушь.

— Именно. Терада… — многозначительно протянула она. — Он мог соврать.