Да и результат оказался вполне ожидаемый. Я-то был полон жизненных сил и никакого вампирьего голода не ощущал, а вот оборотницы лежали пушистыми ковриками, и на попытки разбудить их не реагировали. Но хоть дышали. Тут уже я крепко задумался.

В первый раз я вытянул энергию, можно сказать, по полной. Так-то все уже отработано. Если час контакта, то жертва почувствует только небольшую слабость. Если два часа, то слабость будет уже не так-то просто объяснить. Но если разово, то ничего. За четыре часа вытяну уже столько, что девушка будет с трудом ходить. Это все, конечно, индивидуально и сильно зависит от собственной силы и тренированности жертвы.

У этих девчонок энергии похоже было немало, но и контакт оказался очень долгим, вытянув жизненные силы по максимуму.

И что делать-то? Что, что… Только ждать пока мои гостьи наберутся сил и смогут хотя бы проснуться. А тут снизу еще и вопли хозяина донеслись. Сначала он орал на местном, а затем к нему пришел кто-то и стал спрашивать, что случилось, уже по-русски. Хозяин проорал, что две паршивки куда-то сбежали.

Гость сказал, что поколдует, и потребовал принести ему ношенную нестиранную одежду обеих. Таковой не нашлось, но трактирщик набрал шерсти, как он сказал. Колдун повозился и сообщил, что обе живы, но где-то спят.

Хозяин еще долго орал, а затем отправился сам готовить трактир к открытию, долго и изобретательно понося непослушных служанок.

А я все сидел и ждал. Девушки же в образе здоровенных кошки и лисы дрыхли, а на попытки разбудить только с боку на бок переворачивались. И эти зверушки были как раз по размеру девушек, поэтому гораздо крупнее оригинальных животных, конечно же.

Только в обед мне удалось их растолкать, причем обеих разом. Те сразу заметили перевалившее зенит солнце за окном, посмотрели на меня, а затем накинулись с руганью. Через пару минут успокоились, обернулись людьми и принялись одеваться, попутно наперегонки доедая остатки ужина и стеная, что им конец.

— Да что такое? — удивился я. — Ну со всеми бывает.

— Ты лучше объясни, почему мы вырубились аж до обеда? — возмущалась кошка.

— Да! И сейчас еле ноги переставляем, — подхватила лисичка.

Имен своих они мне так и не назвали, хотя я не раз спрашивал, но девчонки каждый раз умело переводили разговор на другое. Так что для меня они теперь стали кошкой и лисой. Вот я вместо ответа и спросил этих оборотниц.

— Это вы мне скажите, почему я сам вырубился, хотя и не планировал, с такими-то красотками.

И тут девушки замялись, а затем кошка предложила:

— Давай так, ты нам расскажешь, что ты с нами сделал, а мы тебе, что мы с тобой.

— Давайте, — махнул рукой я. — Только вы первые.

— Эх… — вздохнула лисичка. — Мы маги, как ты мог догадаться. Мы умеем усыплять.

— В кровати?

— Где угодно. Раньше мы хулиганили много. Усыпляли горожан, пробирались в дома и творили шутки.

— Какие.

— Всякие… — пожала плечами лиса. — Могли стены исписать. Могли кровать с человеком на крышу затащить. Могли в крупу краски подмешать… безвредной. Десятника стражи один раз сонным на рыночную площадь вынесли. Но чаще всего лица разрисовывали.

— В общем, нас поймали и отправили на перевоспитание, — вздохнула кошка. — Но сам понимаешь… Влетит нам неслабо за сегодня. Хозяин будет в бешенстве. Теперь ты рассказывай!

— Постойте, — покачал пальцем я. — А меня зачем усыпили?

— Ну так… — замялась лиса.

— Мелочи, — подхватила кошка.

— Ну? — не собирался отступать я.

Девушки показали на баночки и кисточки, которые стояли и лежали у стены, а я все это богатство и не заметил под накрывшим его одеялом, и со вздохом стали объяснять:

— Разрисовать тебя хотели. Думали как раз к утру справимся.

— И всего-то? — усмехнулся я.

— Эту краску примерно год фиг смоешь, — хмыкнула лиса. — Ну пусть не год, но пару месяцев точно.

— А мы бы такое нарисовали! — даже покраснела, но не смогла удержаться от хвастовства кошка.

Я порадовался, что избежал участи стать холстом для двух озорных девчонок, а затем вспомнил, что и сам отчасти художник, и достал из сумки карандаши и измятый листок бумаги. Грустно осмотрел его и хотел сунуть обратно, но тут обе девчонки наперебой прошептали-прокричали:

— Ерунда! Потом выправим. Рисуй!

Я и нарисовал. Сначала портреты обеих красоток, как обычно чуточку приукрасив, а на обороте накидал их мордочки во вторых ипостасях.

Пока я работал, обе смотрели на меня аж рты разинув, а потом чуть не порвали листок, одновременно выхватывая его у меня из рук. Но тут же уселись рядышком, буквально впившись глазами в рисунки.

— Да уж… — наконец пробормотала лиса. — Вот человек умеет рисовать… А мы… Да если бы мы так же рисовали, может нас и не наказали бы.