• Собаки, вынюхивающие бомбы. Если уж мы заговорили об отваге – вы когда-нибудь видели в аэропорту немецких овчарок, которые обнюхивают заклеенные скотчем тикающие пакеты? Я бы в жизни не хотел заниматься такой работой. Вы тоже? В следующий раз обязательно улыбнитесь и кивните этим благородным воинам аэропорта, когда перед вылетом будете в пляжных шлепанцах бежать за булочкой.

• Пастушьи собаки. Пасти овец на поросших травой холмах – это вам не поле перейти. Пока дальние родственники этих собак весь день бездельничают на верандах, прежде чем посрать на моей лужайке, доблестная овчарка часами бегает по кругу и лает, заставляя бесцельно бродящих овец идти в нужную сторону. Эту работу отличает непоколебимая решимость и неумолимая трудовая этика.

Работающие собаки заставляют скрипеть ржавые шестеренки нашей экономики, ведь они посвящают свою благородную жизнь службе. Самое меньшее, что мы можем дать им взамен, – это оплата их проживания, питания и полного пакета социальных услуг.

Работающие собаки, сделайте шаг вперед.

А теперь еще шаг вперед. Еще! Еще!

Сиде-е-еть.

Хорошая собака.

Сегодня мы официально объявляем тебя

СЧАСТЛИВОЙ!

Место для твоих историй о СЧАСТЬЕ!

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

__________________________________________

Дорогая Энджи,

я знаю, тебе кажется, что ты этого не заслуживаешь, и ты, возможно, даже испытываешь чувство вины или стыд от мысли, что вообще купила себе это, поэтому я напоминаю, что ты точно этого ЗАСЛУЖИВАЕШЬ и тебе точно НЕ НУЖНО чувствовать себя виноватой, потому что ты круто заработала эти деньги и ты чертовски заслуживаешь этих денег, и кого вообще ВОЛНУЕТ, что думает Бернард, потому что его больше нет в твоей жизни, и даже если этот иди

Ошибка: Превышено допустимое количество символов.

Дорогая Энджи, ты заслуживаешь

СЧАСТЬЯ!

Урок химии в одиннадцатом классе начался с того, что мисс Сереветас вручила каждому из нас по большому учебнику с погнутым корешком. Она была невысокой женщиной в огромных красных очках и белом лабораторном халате; быстро представившись, она начала подзывать нас, одного за другим.

Это был первый день, поэтому мы не были знакомы ни с мисс Сереветас, ни друг с другом. Ни у кого не хватало смелости заговорить или попробовать начать какую-нибудь игру. Мы сидели в мертвой, отупляющей тишине и смотрели в одну точку перед собой. Кто-то поднимался, забирал свой потрепанный учебник, а затем возвращался за парту.

Это было медленно и мучительно, пока ни с того ни с сего… книга одного парня не начала вонять.

Какой-то едкий запах наполнил комнату, и вскоре у нас начали слезиться глаза, а несколько человек отвернулись, готовые поддаться приступу тошноты. У бедного парня, которому досталась книга-вонючка, не было другого выхода, кроме как притворяться, что ничего не происходит. «Иди как ни в чем не бывало, – казалось, говорил он сам себе, – может быть, у всех книги пахнут, как гнилая рыба».

Но его стоицизм не шел ни в какое сравнение с бедламом, который начался в классе. Мисс Сереветас была вынуждена что-то сделать. Она взглянула на парня с книгой-вонючкой, страдальчески нахмурив брови, и медленно кивнула. Он, казалось, понял намек и заглянул в свой учебник, чтобы найти источник запаха.

И помните: ни телефонов, ни экранов. В комнате, полной скучающих подростков, загадка странного учебника разлетелась, как горячие пирожки. Воцарилась тишина, и все вытянули шеи, когда парень медленно начал листать учебник. Он листал все быстрее и быстрее, пока несколько слипшихся страниц не показали источник зловония.

Стиснув зубы и схватившись за парты, чтобы не упасть от вони, мы все в ужасе наблюдали, как между страниц показывается старый…

гниющий…

кусок…

салями.

Видимо, кому-то пришла в голову прекрасная идея: засунуть ломтик колбасы между главами о законе Бойля и числе Авогадро, а затем оставить его в затхлом чулане книжных страниц на все лето. Теперь этот некогда лакомый кусочек стал серым, склизким и каким-то образом оказался еще на шаг ближе к смерти.