– Ты не прав. Я апеллирую к сознанию человека, созданному его генетикой, генетикой прошлых поколений. Что у него на подсознательном уровне, то он и стремится реализовать в жизни. Когда складываются обстоятельства, он это чувствует и использует возможность исполнить то, к чему давно готов. И если ты помнишь, я обещала тебе точно определить течение будущего, а не события предстоящего. Ты же, используя свои исчисления, стремишься точно узнать события будущей жизни, что не реально.

Астролог нахмурился:

– Если исходить из того, что человек – стержень всего происходящего, и знать потенциал конкретного человека: его возможности в количестве поглощаемой энергии и объемах её, которые он может затем генерировать, предвидеть все, что ему встретится на пути, то можно предсказать его действия и их последствия – исходя уже от нового его состояния, как от новой отправной точки. И так, по шагам, можно расписать цепочку событий с невероятной точностью. И цепочка при этом выглядит не как цельный ствол, а как разветвленное дерево или толстый канат, сплетенный из нитей – жизненных линий.

Гадалка задумалась:

– Это сложно для моего ума и, по моему, вообще не имеет смысла. Зачем люди хотят знать своё будущее?

– Страх. Страх перед тем, что будет или не будет, движет ими.

– Почему именно страх, а не любопытство?

– Ты можешь сама определить категорию людей, желающих получить твои услуги. В основном это неуверенные в том, что с ними будет, – не рожавшие и незамужние женщины, седовласые неудачники, отвергнутые мужья. Состоявшейся личности ни к чему твои процедуры, дорогие и сомнительного характера. Эти люди смотрят на жизнь глобально, видят ее начало и конец и великолепно осознают свое место в ней. И если какой-нибудь кирпич вдруг в одно воскресное утро решит оторваться в полдень от стены, а какой-нибудь достопочтенный гражданин как раз выйдет, хорошо пообедав, из кафе в этом доме и они встретятся, то этого не сможет предсказать и армия гадалок. И вообще, зачем это знать, если быть готовым к этому никоим образом нельзя. Лучше жить так, как будто ты вчера умер. Всё, тебя нет, и сегодняшний день – это подарок судьбы, что бы он ни принес.

Гадалка рассмеялась, не пытаясь сдержать своего изумления:

– И это говоришь ты? Ты – который прожужжал мне все уши трудами Абе-но-Сеймет, с восхищением говорящий о славе Шибукава Харуми, я молчу о Нострадамусе, величайшем астрологе Генриха II… Ты всю жизнь занимался поиском метода точного предсказания и определения судеб – и ты это говоришь? Зачем?

Астролог бросил взгляд на потухшие факелы и, потушив ладонью последнюю свечу, подхватил Гадалку на руки. Она обняла его за шею, поцеловала крепко в губы. Одной рукой распустила рывком длинные волосы. Он нес ее в спальню, в очередной раз завидуя самому себе, что рядом с ним такая молодая и красивая женщина. Аккуратно опуская ее на кровать, проронил:

– Одно мое предсказание этой ночью сбудется точно…

Алекс

Рука потянулась за сигаретой, дым заполнил легкие, принеся с собой успокоение. Алекс откинул голову, поудобнее устраиваясь в любимом кресле: «Сегодня нужно принять решение» – подумал он, – «или не принять его, хотя это тоже решение, во всяком случае так воспримет она».

Они знакомы два года, два быстрых и долгих года простых и неудобных отношений. Ему c ней всегда было хорошо – умная, тактичная, с манерами, чистоплотная женщина. Старается всегда быть удобной половиной – молчит, когда он нервничает, не мешает, когда он задумчив, улыбается и благодарит с искренним блеском в глазах, когда он дарит подарки. Однажды он купил ей куклу, удивительно красивую, с голубыми большими глазами, – она радовалась как ребенок, спала с ней, разговаривала – именно поэтому он так любил дарить ей подарки. Всегда чувствовалось, что ей это приносит удовольствие. Не глупа, никогда не говорила ему, чтобы он для нее что-то купил, но каким-то образом Алекс всегда был в курсе того, что ей необходимо или ею желаемое. И еще, и пожалуй, главное – она не стремилась к явному лидерству, к праву на последнее слово, при этом создавая в отношениях обстановку равенства, давая понять, что с ней тоже нужно считаться. Струны женской души мягче мужских, вернее звуки – это флейта или виолончель, в отличие от мужских – саксофона или бас гитары, поэтому главную мелодию отношений играют именно они, сглаживая ритмы и ударные ноты. Все хорошо, но что-то его сдерживало, хотя он великолепно знал, что… Алекс давно это понял и больше не искал в ней того, что часто видел в других, не доступных ему женщинах. В ней не было щемящего шика, непринужденного шарма, и Алекс знал: если он примет решение, придется смириться с тем, что находясь рядом с Кристиной он все равно будет смотреть на других, кося глазами и понимая, что можно только смотреть… Она же, напротив, говорила, что он – мужчина ее мечты: что искала, то и нашла – высокий, голубоглазый блондин, образованный и самодостаточный мужчина, спортивный и жесткий бизнесмен и вместе с тем лиричный и романтичный мужчина. Еще если бы не курил – полный идеал современной женщины.

Он закрыл форточку, загасил сигарету. «Так, так, так, хорошо, – начал разговаривать сам с собой, – допустим, ты берешь трубку и говоришь, что не готов, что нужно подождать, чтобы чувства укрепились. Она будет тяжело дышать, ей тридцать два, нужен ребенок, муж, социальная устроенность. Нет – тогда нужно с ней рвать и начинать все сначала, и кто гарантирует, что следующая будет именно той, которая соответствует его представлениям. Всему свое время, и когда оно подошло, необходимо выбирать из имеющегося в наличии. Надо принимать решение – или это будут вечные сомнения и колебания». Раздался звонок:

– Спасибо тебе, дорогой, – прозвучал ее низкий приятный голос.

– Это ты, Кристина?

– Спасибо за розы, они очень милые и пахнут тобой.

Алекс представил ее глаза, ухоженные пальцы руки, которой она держала трубку.

– Твое любимое вино ждет нас вечером, – прошептал в трубку Алекс, подражая ей.

– Очень хорошо, но ты же хотел, чтобы мы пошли к твоей маме сегодня, а не потерялись в каком-нибудь заурядном ресторане.

– Да, так и сделаем. Ты наденешь платье, черные туфли на каблуке?

– О, нет, нет, милый, я решила, что называется, не светиться. В свитере и джинсах мне будет удобнее. Ты против?

– Что ты, солнце мое, – это твой день и господствуешь везде ты, и потом, это твой стиль, а удобство – прежде всего, прежде всего, – дважды повторил Алекс и вздохнул.

– Кстати, там нужно будет помочь на кухне и убрать, не хотелось бы платье утром тащить в химчистку. В котором часу ты за мной заедешь? Давай пораньше – в пять. Я буду готова.