Шрифт:
благослови, господь, видеочат:
ты смотришь на меня – тебя я вижу…
Пусть расстоянья бьются о стекло,
не в силах больше нам чинить препятствий:
проклятие разлуки истекло,
ведь можем мы друг к другу прикасаться;
ты далеко, но пальцем проведёшь
по пластику контактного браслета,
а здесь меня внезапно бросит в дрожь –
мы нежность нынче шлём по интернету…
И я шепчу – "Господь, благослови
создавших технологию такую,
что нет теперь препятствий для любви",
и пламенно в ответ браслет целую…
В день или ночь, когда я посчитаю, что хватит
В день или ночь, когда я посчитаю, что хватит,
выскочу замуж за первого, кто предложил,
выставлю "Замужем. Счастлива!" статус в ВКонтакте,
значит, из кожи я рвусь и из собственных жил
и сухожилий – заботой чтоб вытеснить новой
(раз уж не вышло текущим набором забот),
синей печатью и силой печатного слова –
чёртову память…
[…Не вышло бы наоборот!]
Воспоминания (образы, запахи, звуки) –
всё, над чем чахла, как в сказке над златом Кощей –
будут стирать не твои, не любимые руки
(клининг ментальный страшнее, чем клининг вещей)…
В день или ночь, когда я посчитаю, что хватит,
выставлю статус, что замужем – просто поверь
и перестань мониторить страницу в ВКонтакте –
в прошлое наше закрыта железная дверь
очень давно – и замки заржавели, и петли,
шансы на встречу – и те поросли лебедой.
Мы от любви и оглохли с тобой, и ослепли,
счастьем ту встречу считая тогда – не бедой…
Не ангелы
Рядом с тобой –
будто Бог отменил гравитацию:
делаю шаг
по земле – и на небо взлетаю.
Как мы смогли
так бездарно и глупо расстаться, и
не умереть,
каждый день от любви умирая?
Мы в зеркалах
друг у друга незримо присутствуя –
мимо людей
протекаем в толпе, не замечены:
мы не видны
им, но что-то однажды почувствовав,
спросит тебя
обо мне, наконец, твоя женщина.
И у меня
о моей постоянной нездешности
будет пытать
тот, кто рядом, и дай ему, боже мой,
мудрости не
разбивать от бессилия в бешенстве
старых зеркал,
где моё отражается прошлое.
***
Крылья сломав,
кровоточить в районе лопаток, и
белое не
надевать – эти раны не лечатся.
Не вспоминать,
как мы вместе летали, а падали –
по одному.
Просто люди.
Мужчина и женщина.
А у нас тут какое-то (кто бы считал) февраля
А у нас тут какое-то (кто бы считал) февраля.
Ты ведь помнишь, как я феврали – так недавно! – любила?
И осколки надежд с неба – градом в лицо… Тополя
стариковски стволами скрипят… А душа – не остыла:
очень просит тебя, и попробуй ты ей объясни,
что прошло столько лет, этот долг уж пора безвозвратным/
безнадёжным признать (Слишком много с такими возни:
это дорого, больно и слишком ресурсозатратно –
чтобы просто хранить, чтобы думать, каким бы ты был;
чтобы брошенным псом не смотреться в закрытые двери
в ожиданьи тебя – ты ведь просто случайно забыл,
а не бросил нарочно. Самой же придумать, и – верить…)
Ты однажды вернёшься, и в чёрных провалах глазниц
я увижу тебя – не придуманным, а настоящим,
и вся жизнь промелькнёт с тихим шелестом старых страниц
безнадёжного дела, заброшенного в дальний ящик
моей жизни дурной, но в архив не сдаются с тобой
никакие дела – всё в надежде на чудо пылятся…
Ты однажды вернёшься, но встретишь не радость, а вой:
ты живым – приходи, а посмертно не надо являться.
А он – как ты тринадцать лет назад
А он – как ты тринадцать лет назад: