– Необыкновенно редкая и оттого необыкновенно дорогая! – сказал он, кивнув в сторону блюдца, и довольно зашагал дальше. Ханна засеменила вслед за ним.

Я пронзила Матса взглядом. Он ответил сдержанным кивком. «Спокойно иди дальше», – поняла я.

– А почему говорят, что эта пыльца исполняет желания? – спросила Ханна.

– Ну, – пожал плечами Фридрих, – как именно с её помощью их исполнять, конечно, никто не знает. А знал бы кто – наверное, работал бы «доброй феей» – правда, милая Ханна? – заливисто расхохотался он над собственной шуткой.

Я кое-как вымучила улыбку, хотя и не поняла, что такого уж смешного нашёл тут Фридрих.

– Среди ботаников это необыкновенное сокровище известно также под именем Valerianella florinis, – продолжил тот. Сняв очки, он стал задумчиво протирать платком стёкла, запотевшие во влажном воздухе теплицы. – Но вообще о нём мало достоверных сведений. Нет никого, чьи эксперименты с этой пыльцой увенчались бы успехом – по крайней мере мне о таком неизвестно. Она слишком дорогая и редкая. Так что всё это по большому счёту лишь слухи, россказни цветоводов-любителей, не больше.

Вслед за Фридрихом мы продвигались в глубь оранжереи меж листьев и побегов всевозможных растений, и я едва успевала вертеть головой по сторонам – от окружающего нас великолепия просто глаза разбегались. Вокруг некоторых цветов громоздились какие-то сложные конструкции. Одно растение освещала красная фитолампа. Оно цвело ярко-зелёными цветками, с которых постоянно капала роса. Другой цветок стоял под специально для него сооружённым дождевым душем. По словам Фридриха, лишь в таких условиях он мог расти и развиваться. Мы увидели растения, обмотанные блестящей тепловой плёнкой, закутанные в вату и даже помещённые в холодильные контейнеры с кристаллами льда внутри. Просто невероятно, на какие ухищрения шёл Фридрих, чтобы заставить цвести все эти причудливые и ни на что не похожие растения.

– А не растёт ли у вас тут что-нибудь такое, что отменяет действие «Запаха нелюбви»? – как бы между делом спросила я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно непринужденнее. Раз Фридрих долгое время был поставщиком аптеки ароматов, он наверняка хорошо разбирался в таких вещах. Попытаться в любом случае стоило.

– А почему ты спрашиваешь меня об этом? – Он ошарашенно уставился на меня. – Зачем ты связалась с таким ужасным ароматом?!

– Я не связывалась! – подняла я руки в защитном жесте. – Просто тут недавно зашёл о нём разговор, и... Мне кажется, ароматекарю важно уметь отменять действие самых ужасных запахов. Разве нет?

Судя по всему, ответ Фридриху понравился, и на его лице вновь появилась непринуждённая улыбка. Казалось, он вздохнул с облегчением:

– Нет, цветка, который помогал бы от нелюбви, я, к сожалению, не знаю. Мне очень жаль. Любовь нельзя вызвать искусственно. Можно лишь надеяться, что она возникнет.

С этими словами он развернулся и зашагал дальше. Я грустно посмотрела на Матса, но его взгляд был устремлён куда-то вдаль. В молчании мы шли вслед за Фридрихом, пока он не остановился в середине теплицы, где стоял стол, окружённый стульями.

– Ну вот мы и пришли: мой кабинет! – провозгласил он и жестом пригласил нас присесть, указав на деревянные стулья. – Устраивайтесь поудобнее!

Держа Бенно за руку, я усадила его между мной и Матсом. Фридрих сел рядом с Ханной, оказавшись таким образом прямо напротив меня.

– Ну что ж, выкладывайте: чем я могу вам помочь? – Фридрих напряжённо откинулся на спинку стула и стал ждать. – Вы ведь наверняка приехали не просто так, а по делу?

Бенно вдруг потянул Матса за рукав, взволнованно посмотрел на меня, потом повернулся обратно к Матсу.

– У него бесцветные глаза! – прошептал он. К сожалению, слишком громко. А вдобавок ещё и ткнул пальцем в сторону Фридриха Блюма.

Мы с Матсом одновременно задержали дыхание. Как обычно, когда нужно было быстро что-то сказать, мне ничего не приходило в голову. Казалось, мозг в такие моменты совершенно пустел, как будто из него всё начисто выметали.

С лица Фридриха медленно сползла улыбка:

– Выходит, вам известно гораздо больше, чем я предполагал.

Ханна тяжело вздохнула. Казалось, она была глубоко потрясена.

– Это правда, – тихо сказала она. – И, к сожалению, мы здесь именно по этой причине. Я только не догадывалась, что ты тоже один из них. Ах, Фридрих, ну зачем же?!

– Ну что тут скажешь... Все мы совершаем ошибки, – в свою очередь вздохнул Фридрих. – Идея жить вечно казалась мне страшно привлекательной. По крайней мере тогда. Сегодня-то я, конечно, смотрю на всё иначе, да и одним из них меня уже назвать нельзя. Я, как говорится, сорвался с крючка. С «вечными» меня давно ничего не связывает.