Потому прессу, а в идеале — местное телевидение нужно подключать уже сейчас. И я очень надеялся, что у Леонида Каретникова есть на них выход.

Когда подошел «Икарус», я ломанулся на заднюю площадку, но занимать сиденье не стал, потому что вырублюсь и просплю все нафиг.

На первый план вышла новая цель и разогнала остальные: помочь отцу. Первый раз в жизни я за него переживал, и не из-за чувства вины, а чисто по-человечески. Он рисковал не потому, что его лишили выбора, он тоже чисто по-человечески выбрал меня, а не карьеру, хотя понимал, что уже, возможно, некого спасать. И теперь я сделаю все, чтобы его вытащить, а еще лучше — прославить и помочь получить звезду на погоны, ведь маньяк весь город в страхе держал.

На остановке я не вышел — выпрыгнул из автобуса и рванул к Илье, помахал бабкам, несущим боевое дежурство. Паруйр, похоже, не приходил, чтобы занять наш подвал, хотя уже должен был заявиться. Пусть повременит, не до него пока, иначе я просто возьму оглоблю и отоварю его, и пофиг на последствия.

Ступенька, еще ступенька. На третьем этаже я запыхался, как старик — сказалась усталость. Похоже, Илья ждал под дверью, услышал мой топот и открыл ее раньше, чем я потянулся к звонку. Заключил в объятия, проговорив с упреком:

— Что ж ты так долго молчал? Я два раза тебя похоронил.

Из спальни выглянули встревоженные родители Ильи. Интересно, что он им рассказал? Я был уверен, ничего лишнего: что ни о чем мы не сговаривались, он просто отнес запечатанное письмо моему отцу, там его вскрыли, и началось…

— Ну и заставил ты нас поволноваться! — воскликнула тетя Лора.

— Заходи, — Леонид Эдуардович сделал приглашающий жест. — После того, что мы пережили, ты обязан все рассказать.

— Мне нужна ваша помощь, — выпалил я, скинув туфли, прошел в спальню и расположился на диване.

Леонид Эдуардович ничего не сказал, но его лицо превратилось в знак вопроса, пришлось пояснить:

— Это срочно. У вас есть знакомые журналисты, желательно телевизионщики?

Родители Ильи переглянулись, пока они думали, я изложил версию происходящего, которая для всех: как поехал следить за Жуковым и его убили. Затем — о том, как Лена Костаки навела на мысль, где держат девочек, но Лена — хорошая, и ее подставлять мне не хочется. Ну и дальше я решил проверить, там ли девочки. Выяснил, что там, но ничем им не смог помочь, потому что — вооруженная охрана. А когда собрался уходить, спустили собак, и я затаился в развалинах. И наконец перешел к сути: чтобы помочь мне, отец подделал подписи начальства, иначе спецназовцев для задержания преступников ему не выписали бы. Если бы он действовал по правилам, его решение вряд ли поддержали бы — кто-то в РОВД покрывает Костаки. И теперь отцу, который совершил подвиг, грозит тюремный срок, а если…

— Я понял, — кивнул Леонид Эдуардович и посмотрел на жену. — Звони Элле. Она же не в отпуске?

Тетя Лора кивнула и пошла к телефону, глава семьи проводил ее взглядом и обнадежил меня:

— Есть такие знакомые. Немного, но есть. Попытаемся запустить цепную реакцию, будем бить из всех орудий. Горячая тема должна их заинтересовать.

Я напряг слух, чтобы понять, о чем говорит тетя Лора, но она зачем-то закрыла дверь.

— Девушек… Детей — в рабство… — Леонид Эдуардович покачал головой, уставился на свои сцепленные пальцы — длинные «музыкальные», никогда не знавшие тяжелой работы — вскинул голову и спросил с вызовом, будто у меня был ответ:

— Какая дикость! Мы же — не туземцы! Мы — граждане развитой страны! Самой читающей, образованной. Что мы с собой сделали? Как такое возможно?!

Ответ действительно был: нифига мы не цивилизованные! Что человеческая природа не изменилась за тысячи лет, и стоит ослабить карающую длань, как под маской благочестия проступает звериный оскал, но я смолчал — сейчас не время для рефлексии.

Тетя Лора открыла дверь и спросила, прикрывая трубку рукой:

— Где сейчас девочки? Куда выезжать журналистам?

— РОВД возле городского театра, — сказал я, она повторила мои слова собеседнику.

Неужели я, как раненный боец, наконец передал знамя и могу просто закрыть глаза и ни о чем не думать. В море! С головой — в море, а потом — спать.

Тетя Лора вернулась, и пост у телефона занял Леонид Эдуардович.

— Так а девочки… — спросила она

Я рассказал о том, что видел. Тетя Лора расчувствовалась, аж глаза заблестели. Когда муж освободился и, высокий и солидный, замер в дверном проеме, почти полностью его заняв, спросила у него:

— Ну что?

Он удовлетворенно улыбнулся.

— Петр обещал передать информацию заинтересованным людям. А их будет много.

— Можно мне к телефону? — Я встал с дивана. — Нужно узнать, что там у отца.

Леонид Эдуардович посторонился, я набрал Лялину по памяти, но она не ответила. Отца вызвали на ковер и пытаются повязать за самодеятельность? А ее выперли из органов как соучастницу?

— Журналисты знают имя опера, провернувшего операцию, и некоторые подробности знают, кроме подделки подписей, — проговорил Каретников. — Они напишут о подвиге твоего отца. А те, кто поехал к РОВД, будут требовать интервью с ним. Так что, думаю, никто не станет ограничивать его свободу. По крайней мере пока.