Шрифт:
— Сука мрачная! — воскликнула Наташка и спросила, прищурившись: — Симпатичный такой, и глаза темно-оранжевые? Чтоб он сдох!
Алиса закивала. Я щелкнул пальцами и объявил:
— По Натахиному велению, по всеобщему хотению — сдох. Застрелен в собственном доме подельниками.
Сестра замерла с открытым ртом. И непонятно, радостно ей или стремно.
Алиса продолжила рассказ. Парень шел рядом. Катил мотоцикл и больше не предлагал ее подвезти. Они вместе пошли к морю, долго разговаривали, и Алисе показалось, что она обрела друга. А потом парень, он представился Сашей, дал ей выпить минералки, и все. И темнота.
— Скорее всего, там был клофелин, — предположил я.
Наташка подумала немного и сказала:
— Вот как с парнями знакомиться? Нельзя же от всех шарахаться?!
— Нельзя, — кивнул я, откинул голову на спинку дивана и вырубился.
Проснулся от того, что упал на диван, ударившись лбом об Алисины кости. Заставил себя встать.
— Так народ, вы как хотите, я — домой. Спа-а-ать!
Со мной никто не пошел, и я добрался домой на автопилоте. Мать ушла то ли на дачу, то ли к бабушке поехала, я сбросил на пол одежду, рухнул на кровать и провалился в вожделенную темноту.
Но спокойно выспаться не получилось.
Из теплого небытия, будто из утробы матери, где так уютно и спокойно, меня выдавило в комнату-куб без окон и дверей, и я увидел свое отражение в черной «плазме», висящей на стене.
В этот раз первым ожил таймер, зажглись цифры: 02.09.2025 — день грядущей катастрофы.
Почему не появляется изображение? Проскользнула мысль, что, освободив девочек, я не улучшил, а ухудшил ситуацию, и тут экран вспыхнул, явив взгляду тот самый прифронтовой город, трех девочек-подростков, смотрящих в смартфон, старушку и смеющегося трехлетнего внука.
Цифры мигнули — сердце пропустило удар — и началась перемотка времени вперед. Вперед, слава богу! Значит, у меня получилось вырвать у судьбы еще немного нормальной жизни для нашего мира!
В этот раз картинки двигались с бешеной скоростью, пейзажи сменяли друг друга, солнце вспыхивало и гасло на небе так быстро, что казалось, это кто-то подает сигнал фонариком.
Одно было ясно: место действия смещается. Куда — пока непонятно.
А потом вдруг хлоп! И я будто бы спустился сверху в зиму, к небольшой церкви, окруженной петлей дороги и высотками советской постройки. Что это за город? Судя по березам, присыпанным снегом — средняя полоса. Такая церковь могла быть в любом городе страны.
Цифры на таймере остановились: 21. 11. 2025.
Из-за облачности было не разобрать, какое время суток. Прихожане стали выходить из церкви, креститься у двери — видимо, только что закончилась служба. В основном это были женщины, но и мужчины, вон, есть: двое бородачей торопливо сбежали по ступенькам, один уселся во внедорожник, второй принялся расчищать стекло от снега.
Таймер начал отсчет, как и в прошлые разы перед тем, как грянет взрыв.
10
9
8
Я потянулся к клавиатуре, выдвинувшейся из стены, пошевелил мышкой, уже зная, что ничего не получится. Но просто бездействовать я не мог, да и если клавиатура есть, значит, она здесь не просто так и когда-нибудь должна заработать. Но, похоже, не сейчас.
Водитель уселся в машину, из выхлопной трубы повалил пар, женщины начали расходиться по окрестностям.
3
2
1
Небо расчертил инверсионный след, отразился в куполах, и экран погас.
В этот раз я почему-то услышал далекий бах и проснулся.
Глава 21
Трудно быть героем
Когда я окончательно проснулся, понял, что меня разбудила хлопнувшая дверь.
— Ната, это ты? — позвал я, сел на кровати, протирая глаза.
— Нет, это я, — откликнулась мама из прихожей, ворвалась в спальню; с ее плеча на пол с глухим стуком соскользнула матерчатая сумка, откуда вывалилась пачка кофе.
От ее вида я окончательно и бесповоротно проснулся. Вот эта разъяренная фурия — моя серая забитая мать?! Вечно прилизанные волосы торчком, глаза мечут молнии, ярости столько, что кажется, из ноздрей вот-вот начнет вырываться огонь. Как же ей к лицу гнев! А может, не только гнев, а любые живые эмоции?
— Спишь… Как ты можешь спать? — прошипела она и вдруг как заорет: — Что ты устроил, придурок малолетний! С ружьем — на бандитов? А если бы тебя убили, идиота? Ты о нас подумал?!
Во теперь моя мама точно живая и настоящая. Не та тень из прошлой жизни, механически раздающая подзатыльники.
— Кто тебе такое сказал? — спокойно спросил я, оглядываясь, куда бы спрятаться, когда меня начнут убивать.
— Рома. И бабушка. — Она взяла веник, стоящий у двери, и направилась ко мне. — Это за ружье!
Мама замахнулась веником и обрушила его на то место, где я только что был. Пришлось хватать стул и выставлять перед собой. Маме было все равно, кого лупить, надо было дать выход эмоциям.