– Илюх, я сейчас свое лицо от пятой точки отличить не в состоянии, а ты мне загадки загадываешь. Не пошел бы ты туда, где солнца не видно? – окончательно разозлился я.

Но Илюха уже достал рюкзак и невозмутимо рылся в шкафу.

– Мы тут с ребятами на сплав ездили, – выглянув из-за дверцы, сказал он. – По реке покатались: костерок, банька из палатки, супчик из тушенки. Все как доктор прописал. Река широченная, по берегу утесы. Сосны в три обхвата. Деревеньки полувымершие вдоль побережья. У местных самогоночкой разживались. Колоритные, я тебе скажу, люди. Вот я и решил: отправлю-ка моего богемного друга в передвижники. Пока он от «благородного» тут не загнулся. Поэтому хватит ныть. Бери карандаши и альбом для рисования. «Доширак» и колбасу я купил. Даже в газету завернул, чтоб ты сразу атмосферой проникся. Собирайся. Поезд в три.

Я попробовал что-то еще вякнуть, но Илюха будто оглох.

После двух кружек кофе его идея перестала казаться фантастической. А после половины пиццы обрела реальные черты.

В два пятьдесят мы стояли на перроне, и Илюха нахлобучил мне на голову идиотскую фиолетовую шляпу с красной лентой на тулье.

– Вот! Теперь настоящий столичный франт, – гоготнул он. – Развлечешь местных, пусть хоть над тобой поржут. А то жизнь у них не больно веселая.

Через двадцать минут, кое-как расстелив постель, я улегся на полку купе. Через минуту заснул и проспал восемнадцать часов подряд.

– Подвесной кардана развалился, – сказал шофер, вылезая из-под автобуса. – Говорил же механику: закажи! Теперь стой здесь, корми комаров.

Я вышел из автобуса и огляделся. С обеих сторон шоссе стоял плотный хвойный лес, кое-где разбавленный багряно-желтыми мазками листвы. Небо хмурилось, но воздух был теплый. Я не стал дожидаться починки автобуса и зашагал вдоль трассы, сам не понимая, куда направляюсь. Еще раз оглянулся на сломанный автобус: он смотрел мне вслед грустными глазами обреченного животного. Словно хотел сказать: иди и наслаждайся движением, пока можешь.

Не знаю, сколько километров я отмахал, пока рядом не затормозила уставшая «газель». Из нее выглянул молодой парень.

– Эй, мужик, подвезти?

Я оглянулся. Парень усмехнулся:

– Да не боись, все путем. Тебе куда надо-то? Куда мне надо? Да я и сам толком не знаю.

– Деревня Набережный Утес. Мне вроде туда.

– Садись, подкину до развилки – сам до ночи не доберешься. А ночью в лесу ох как любят таких вот заезжих гастролеров пожрать, – подмигнул он.

Я сел. В салоне пахло машинным маслом вперемешку с ядовитым ароматизатором. На пыльной панели сидела фигурка бульдога и утвердительно кивала мне башкой.

– Ты к кому в Набережном? У нас там тридцать дворов всего. Я всех знаю и ихних родственников тоже, которые приезжают. Чужие к нам не наведываются.

– Ни к кому. Художник я. Рисовать вашу речку приехал. Говорят, у вас красиво очень.

Парень подозрительно посмотрел на меня и переключил скорость. Машина нервно дернулась и, получив чуть больше свободы, покатилась быстрее.

– Странный ты, – спустя несколько минут сказал водитель. – Надоело в городе? Решил проветриться?

– Можно и так сказать, – ответил я и отвернулся к окну.

Но парень был прав – куда и к кому я еду? Когда спросил у Илюхи, тот только загадочно усмехнулся и сказал: разберешься на месте. Но день не бесконечный и ночевать в лесу, особенно после намека на «гостеприимных хозяев», не улыбалось.

– Подскажи, к кому попроситься переночевать можно? На пару дней.

– А наличные есть? – хитро прищурился парень.

– Есть.

Прошаренный Илюха действительно сунул мне несколько купюр под подкладку шляпы. Хорошо, что я не выкинул ее, когда вышел с поезда.

– Тогда у меня можешь перекантоваться. Нужник на улице, сразу говорю. Деньги вперед.

Я протянул ему пятитысячную, и парень ловко спрятал ее в карман.

– Как тебя зовут-то, художник?

– Егор.

– Ну, здорово, Ягорушка. Я Димас. – Он протянул мне загорелую ладонь со следами машинной смазки.

Мы проехали еще несколько километров, и Димас лихо зарулил на обочину.

– Мне еще до райцентра махнуть надо, так что ты давай, погуляй немного. К вечеру приходи к дому с зелеными воротами. В палисаднике у меня два гладиолуса еще не отцвели – не заблудишься.

– Ты меня сейчас разыгрываешь? Какие гладиолусы?

Не то что мне было жаль денег, но, во-первых, оставаться на улице не хотелось. Во-вторых, было тупо обидно за развод.

– Ой, да не мороси ты. Спросишь в деревне, где Димас Соколов живет, – тебе любой пес дорогу покажет.

– А сейчас куда идти?

– По той тропке спустишься. В реку упрешься, там разберешься. Лан, некогда мне.

Димас практически вытолкнул меня из салона, и машина, взвизгнув шинами, умчалась. В первую секунду я спохватился, что не обратил внимания на номер, но потом махнул рукой.