Я от своих планов не отступлюсь, благодарствуйте.

Оно теперь дело необычное. Так-то переправляться.

Я это знаю.

Может, нелегко придется.

Я об этом читал.

Как вам еще не бывало.

Спасибо. Все будет хорошо.

Он застегнул пуговицы провощенного плаща, натянул новенькую твидовую кепку — буро-зеленая ткань в тон остальной его одежде.

автопортрет: перед выходом в море

Потянулся вниз, согнал водяные капли с брюк, носков, шнурков на ботинках.

А вы надолго, мистер Ллойд?

На все лето.

Ох, угробитесь.

Ллойд расправил рюкзак на коленях.

Я готов, сказал он.

Ну, всё путем.

Двинулись?

Скоро двинемся.

Долго еще?

Недолго.

Мы световой день теряем.

Лодочник рассмеялся.

Так июнь, мистер Ллойд.

И?

Да свету в небе хоть завались.

А прогноз погоды?

Лодочник посмотрел в небо.

Ясно, слава тебе, Господи.

Может перемениться.

Может, мистер Ллойд.

Так переменится?

Непременно, мистер Ллойд.

Так надо двигаться. Пока не переменилось. Рановато, мистер Ллойд.

Ллойд вздохнул. Закрыл глаза, поднял лицо к солнцу, поражаясь теплу, ведь ждал он северной стужи, северного дождя. Несколько минут впитывал жар, потом снова открыл глаза. Лодочник не двинулся с места, смотрел в сторону суши, тело смещалось в едином ритме с водой, которая мягко билась о стену причала. Ллойд снова вздохнул.

Нет, все-таки надо двигаться, сказал он. Рановато, мистер Ллойд.

Мне бы поскорее добраться. Обустроиться.

Не время еще, мистер Ллойд.

Лодочник пошарил за пазухой, вытащил сигарету. Оторвал фильтр, бросил в воду.

А вдруг его рыба съест, сказал Ллойд.

Может.

Рыбе это вредно.

Лодочник пожал плечами.

В другой раз будет головой думать.

Ллойд закрыл глаза, снова открыл.

Хочу отсюда, сказал он.

Рановато, мистер Ллойд.

Я вам большие деньги заплатил, напомнил он. Оно верно, мистер Ллойд, я премного благо

дарен.

И хотел бы уже двинуться.

Это я понимаю.

Так двигаемся.

Я ж сказал, мистер Ллойд: рановато.

Да чего нет-то? Я готов.

Лодочник глубоко затянулся. Ллойд вздохнул, выпустив воздух сквозь сжатые губы, проверил лодку на прочность, впечатав пальцы и каблуки в деревянный корпус, покрытый парусиной и просмоленный.

Вы ее сами сделали? — спросил Ллойд.

Сам,

Много времени ушло?

Много.

Асколько?

Немало.

автопортрет: беседа с лодочником

Он вытащил из бокового кармана рюкзака блокнот и карандаш. Открыл на чистой странице, стал зарисовывать причал, приземистый и корявый, зато разукрашенный водорослями и ракушками, блестящими на солнце, — зелень и хитин еще не просохли после утреннего прилива. Нарисовал веревку, тянувшуюся от причала к лодке, и взялся за набросок карраха, когда лодочник заговорил.

Ну, вот он. Собственной персоной.

Ллойд поднял глаза.

Кто?

Франсис Гиллан.

Кто такой?

Лодочник выбросил окурок в море. Приложил скругленные ладони ко рту, потер друг о друга, подул внутрь.

Путь неблизкий, мистер Ллойд.

И?

Мне одному не догрести.

Раньше бы сказали.

Так вот говорю, мистер Ллойд.

Франсис спрыгнул в каррах с трапа, приземлился легко, лишь легкая рябь пошла по воде.

Ллойд вздохнул

балетный

точеный

движения не как у меня.

Кивнул Франсису.

Добрый день, сказал он.

Франсис выдернул веревку из кольца в стене.

Dia is Muire dhuit, сказал он.

Первый лодочник рассмеялся.

Этот по-английски ни слова, сказал он. Уж нынче утром-то точно.

Лодочники подняли длинные хлипкие палки, по одной в каждой руке.

Двигаем, сказал лодочник.

Ллойд засунул карандаш с блокнотом обратно в карман.

Наконец-то, сказал он.

Лодочники опустили палки в воду.

Это весла, что ли?

Они самые, мистер Ллойд.

Без лопастей? Чем загребать-то.

Бывают с ними. Бывают без.

А без них можно?

Доберемся — значит, можно.

Гребцы оттолкнулись от причала, Ллойд ухватился за борта, пальцы погрузились в просмоленную ткань, в шершавую хрупкость самодельной лодки — и она вышла в Атлантический океан, в неведомое, незнакомое