Иван смотрит на покупки с удивлением, но вопросов не задаёт. Только попискивает считывателем над товарами.

– С вас одна тысяча двести девяносто восемь рублей. – Иван протягивает терминал оплаты, но Людмила Павловна с осуждением во взгляде отдаёт четыре купюры. – О, момент. Трейси, нам нужна мелочь!

Девушка с короткой ассиметричной стрижкой и скучающим выражением лица выносит пакетик со звонкими монетами. Иван благодарно подмигивает, выбирает из кучи двухрублёвую кругляшку и с акульей улыбкой кладёт её в ладонь покупательницы.

– Плавайте с удовольствием и приходите ещё! – Их взгляды встречаются, и каждый словно говорит «да ей этого на всю жизнь хватит». – Вам помочь вызвать такси? Или вынести сумки на улицу?

– Сама справлюсь, натягаешься ещё, – отмахивается Людмила Павловна, хотя с удовольствием бы села в машину, а не тащилась со всеми покупками через ямы и ледяные лужи.

Иван упрямо подхватывает пакеты, вводит в телефоне адрес и ногой придерживает дверь. Людмила Павловна возмущённо причитает, но боем отбирать своё добро не решается.

– Послушайте, а в какой бассейн вы ходите? – интересуется продавец, кассир, консультант или просто Иван – молодец один за всех на дуде игрец.

– Ни в какой, – огрызается Людмила Павловна.

– Моя бабушка ходит в «Луч» по вторникам, четвергам и субботам около двух часов. Вы могли бы плавать вместе, если нужна компания. – Парень улыбается как-то особенно солнечно и нежно, говоря о бабушке. – Вот ваша машина.

– У меня нет… – пытается отмахнуться женщина, когда возле неё останавливается жёлтое рено.

– Я заплатил, не волнуйтесь. Считайте, это вклад в досуг бабули. – Иван загружает пакеты в багажник. – Как сказала одна мудрая женщина, «натягаетесь ещё».

– Спасибо, Иван, – неловко бормочет Людмила Павловна, нервно сжимая и разжимая пальцы. Сбегает от стыда в машину, ёрзает, торопливо называет адрес. Украдкой смотрит в окно и натыкается взглядом на машущего продавца, стоящего у стены между аптекой и продуктовым магазином. Ни сине-белой вывески, ни двери больше нет.

– А мы можем забрать моего внука из школы? Это как раз по пути, – расслабляется пассажирка, отворачиваясь от неугомонного Ивана. Что именно было странным, понять не удаётся.

– Конечно, красотка, – подмигивает водитель и давит на педаль газа. Ремень безопасности на заднем сидении громко щёлкает. Сэвен жизнерадостно хохочет. – Не волнуйтесь вы так, довезу без единой царапинки, клянусь!

После этих слов Людмиле Павловне хочется пристегнуться ещё раз или два. На всякий случай. Знакомые с детства улочки мелькают за окном, будоражат память так же сильно, как и плавательные принадлежности в багажнике. Сколько лет она уже не была там? Сколько лет не прыгала в воду со свистком тренера, не летела по дорожке до горения в лёгких, до судорог в мышцах и победы в костях? Знает, конечно, она знает, как давно не захлёбывалась хлоркой по ошибке, знает, сколько не жгло в носу от неудачного кувырка-разворота под водой.

В носу кисло, сыро и жжётся почему-то сейчас, даже без бассейна. Машина останавливается у кованых ворот школы, стирая из мыслей десятки медалей и восемь кубков. Людмила Павловна открывает окно, находит мальчишку с чёрными вихрами и огромным ранцем с дельфинами:

– Бекс, садись в машину! – громкий чуть сипловатый голос бабушки заставляет первоклассника встрепенуться и удивлённо уставиться на жёлтое такси.

– Иду!

Мальчишка не идёт, а бежит к автомобилю, трепетно хватается за дверную ручку и с восторгом трогает пальцем сидение.

– Ба, а почему мы сегодня на такси? Праздник какой-то? – Бекс садится на бустер, пристёгивается ремнём. Чувствует себя повелителем мира.

– Да, праздник щедрости добрых людей, – важно кивает бабушка, закрывая окно. – Сколько сегодня пятёрок получил мой ненаглядный внучок?

– Сегодня меня не спрашивали. – Бекс стыдливо опускает голову. Он мнёт в руках подол белой рубашки, водит по стрелкам на брюках, исподлобья поглядывает на бабушку.

– Ну? Что ты там опять хочешь? – причмокивает губами Людмила Павловна, замечая сигналы внука.

– Ба, мне задали рассказать про работу родителей… – Бекс начинает громко, уверенно, но к концу предложения его едва слышно. – Ба, когда мама вернётся?

– Не знаю, мой мальчик, не знаю. – Людмила Павловна разглядывает узловатые пальцы, крепче сжимает губы. – Ты можешь написать про меня. До пенсии я работала гардеробщицей, интереснее, чем всякие эти ваши менеджеры, а?

– Ага, – уныло соглашается с реальностью Бекс, отворачиваясь от бабушки.

Людмила Павловна тянет уголки губ вверх, приклеивает их там будто скотчем, мечтая отыскать этого Джорджа или Доуэля – имя стёрлось из памяти, как только перестало звучать каждый день в их доме. Почти девять лет прошло, а ненависть лишь крепнет.