Про то, что в одном таком домике можно было разместить десятка два человек без каких-либо неудобств я, пожалуй, говорить не буду. А вот о прислуге, суетящейся вокруг здания и, видимо, приводящей его в порядок, сказать точно надо.

– Хельга, а поскромнее жилья здесь нет?

Мне действительно не хотелось даже просто ночевать в такой громаде, не то, что жить.

– Все студенты живут в одинаковых условиях. Даже расселение проводится случайно, выбрать себе дом нельзя. Ну и соответственно все живут вперемешку. Я, например, через один ряд, к северу. – Сказала Хельга, махнув рукой в вычисленную ей сторону. Мне оставалось только понимающе покивать, так как ориентацию в «общежитии» я потерял где-то на третьем повороте среди абсолютно одинаковых коттеджей. – Думаю, с домом ты уж как-нибудь сам разберёшься? В крайнем случае попроси прислугу проводить тебя, куда будет надо. А мне нужно бежать!

– Как-нибудь разберусь. – Я заторможенно кивнул, параллельно предпринимая попытки объять коттедж восприятием. Живых людей там было семеро, из которых только трое суетились на первом этаже, двое – на втором, и двое на третьем. Их разумы выглядели так, словно одного псиона взяли и раскололи на множество частичек, а семь штук из тысячи раскидали по дому. Я бы, может, и не заметил бы их, если бы не слова Хельги о прислуге. – И спасибо за этот день.

– Говоришь так, будто это было свидание. – Девушка хихикнула. Безо всякого, впрочем, намёка на романтику. Обычная шутка.

– Ну, тут уж тебе решать. Себя в жёны предлагал не я…

– Ты бы предлагал себя в мужья… И вообще! – Я с искренним удовольствием запечатлел в памяти её делано-возмущённую мордашку. Не зря же старался? – Я говорила вполне серьёзно! Любовь приходит со временем, а новая кровь вводится в каждую фамилию!

Девушка резко развернулась и широкими шагами направилась к «такси», но своевременно ускорившееся сознание позволило мне увидеть начавший распространяться по её лицу румянец. Правильно говорят: чёрт их, этих девушек, поймёшь. Вроде и не ощущается она как девица из той категории, что «ведётся» на деньги или аналогичные блага, а впечатление при нашей первой встрече упорно клонится именно в этом направлении. Её, что очевидно, заинтересовали мои способности, и ради введения их в род она даже себя предложила. И то ли у Белёвских такой фетиш на усиление своей фамилии и введение в неё всех и вся с приличными перспективами, то ли я в силу незнания чего-то не понимаю.

– Не понять мне этих вещей, Хельга. Пока не понять. Доброй ночи!

В ответ девушка то ли махнула мне рукой, то ли потребовала от водителя дать газу, но исход оказался единственно возможным: она уехала, а я остался стоять на пороге своего временного-не временного обиталища. Второе вероятнее всего, ибо то, как меня встречали – это лучшее доказательство моей ценности для академии в частности и Российской Империи в целом.

Постояв так ещё несколько минут, я сполна насладился видами и направился ко входу в коттедж, жилая площадь которого превышала, наверное, три десятка моих студий. Одно только меня смущало: ни одно государство в мире ни при каких условиях ничего не давало просто так…

Утро началось с кофе, круассанов и парного молока. И я не шучу, ведь именно этот набор блюд доставили мне в спальню, – единственное помещение в доме, которое успели расконсервировать и подготовить, – после чего звоном колокольчика добились моего пробуждения. Саму служанку я успел заметить лишь краем глаза, ибо, по всей видимости, у них правилами было запрещено мозолить глаза студентам. И я бы с большим удовольствием повалялся бы в постели ещё какое-то время, но приближающаяся к семёрке стрелка на настенных часах и побудка силами прислуги недвусмысленно намекали на то, что мне куда-то надо.

А вот сказать, куда именно мне почему-то забыли.

Не на уроки же, право слово?..

Свою одежду я обнаружил на специальном шкафчике «в ногах» кровати. Всё было постирано, высушено и выглажено до, есть такое мнение, состояния сверхновых вещей. Потому что та же футболка в магазинной упаковке и с картонной подложкой, если верить моей проверенной веками памяти, выглядела хуже.

Поверх вещей обнаружился небольшой кейс из матового металла, в котором находился чёрный медальон с золотой эмблемой академии и такого же тёмного оттенка цепочкой, и бляха для ремня, выполненная в аналогичном стиле. Самого ремня при этом не полагалось, что как бы намекало на неидеальность системы или, в моём случае, недостаток времени: персонал просто забыл, не успел или не подумал о том, что простые штаны «военного» кроя можно носить безо всяких ремней.

Сразу одеваться я не стал, так как заприметил ещё кое-что: целый поднос с принадлежностями для проведения утренних процедур. Тут нашлось место мылу, шампуню, бритве, комплекту из трёх полотенец и бутылочке без надписей. Уже после, стоя в ванной комнате и избавляясь от лёгкой щетины, я определил в содержимом гель для бритья. Полотенца тоже приятно удивили, так как одно из них было действительно огромным и притом почти невесомым. На всё про всё, включая, конечно же, завтрак, у меня ушло двадцать минут, после чего я вышел из своих «покоев» посвежевшим и максимально довольным жизнью. Прислуги видно не было, но лишь до тех самых пор, пока я не переступил порок коттеджа. Там меня дожидалась женщина лет тридцати в форме служанки, и вчерашнее «такси», водитель за рулём которого был собран, суров и молчалив.

– Господин Артур, нами было получено распоряжение на ваш счёт. – Я уверенно кивнул, хоть и не понял, почему нужно было говорить настолько странно. – Автомобиль доставит вас прямиком к главному крылу академии. Там вас должна встретить госпожа Хельга. Прошу.

… и она открыла мне дверь «такси», отчего рассерженно заскрежетало, казалось, всё моё мужское естество. Но с эмоциями я совладал, мысленно убеждая себя в том, что оно тут так принято, и сел в автомобиль, который споро повёз меня прямо туда, куда надо. Другие машины по дороге встречались крайне редко, а вот пешеходов было действительно много. Начиная с подростков и заканчивая взрослыми и состоявшимися людьми, у которых так или иначе, но болтался на виду аналогичный моему медальон. Правда, были тут в основном серебряные, золотые, бирюзовые и бледно-пурпурные, а вот чёрных я не заметил вообще. То ли моё «свидетельство статуса» временное, то ли уникальное. Но на последнее рассчитывать, учитывая неожиданность моего появления, было бы глупо. Значит это – времянка, а медальоны по цвету отличаются, скажем, в соответствии с принадлежностью того или иного студента к конкретному факультету или направлению псионики. И я уверен, что все вариации медальонов не разглядел, ибо здесь было слишком много привлекающих внимание моментов. Начиная от самих студентов, и заканчивая устройством и архитектурой этого колоссального, необъятного комплекса, напомнившего мне мир-в-себе. А купол, громадой нависающий над нами и закрывающий небо, это впечатление делал стократ сильнее.