– Потому что псионы – индивидуалисты и свободолюбцы. Ты ведь не захотел присягать моему роду, верно? – Девушка неожиданно, но крайне звонко и красиво рассмеялась. – Я угадаю, если скажу, что ты захотел сначала встать если не вровень с сильнейшими мира сего, то как минимум обрести полную самодостаточность и получить возможность прогибать условия под себя…

На самом деле мои мотивы были несколько иными, но в значительной мере Хельга всё-таки попала в цель.

– Угадала. Больше всего остального я ценю свободу, которую мне подарила псионика. – А без неё я едва ли вырвался бы из той ловушки. Уж не знаю, чем являлась остановившая время аномалия, но пропала она только тогда, когда я открыл в себе Дар. Теперь, по-минимуму освоившись со своими силами, я понимаю это как нельзя отчётливо. А ещё понимаю, что, возможно, мои мысли могут стать достоянием общественности, но ничего с этим поделать не могу. Максимум – использовать показанный Хельгой метод наоборот, стараясь защитить не то, что снаружи от себя, а себя от того, что снаружи. – К слову, куда мы забрели? Что-то тут не особо многолюдно. Даже безлюдно, я бы сказал…

А мы тем временем действительно миновали главный холл, в котором было не протолкнуться от студентов и преподавателей, и по циклопической винтовой лестнице в одной из башен поднялись на обезлюдевший этаж. Здесь не было никого кроме нас и белой кошки, вылизывающей шёрстку на подоконнике, что на контрасте с холлом ощущалось очень и очень необычным образом.

Меня словно переместили из живого и пышущего мыслями «волшебного замка» в красивые, но мёртвые руины.

– Артур, ты же не забыл о том моём предложении? – Я как нутром чуял, что что-то подобное непременно последует. И это что-то не заставило себя ждать: напротив меня встала, резко развернувшись, настоящая валькирия с алыми волосами и рубиновыми глазами, в склерах которых стреляли белоснежные искры. Красиво и завораживающе настолько, что я даже засмотрелся. – Я хочу, чтобы ты ещё раз его обдумал… и выслушал меня, прежде чем давать свой ответ. Ты сможешь сделать для меня такую малость?

Время уже привычным образом замедлилось… но я вернул всё взад, решив, что здесь и сейчас субъективно долгие размышления будут не к месту. Да, привычка в любой непонятной ситуации разгонять мышление – это определённо плюс, но так можно докатиться до чего-то очень… нечеловеческого.

– Выслушать – могу. Но не требуй от меня многого, Хельга. Прежде всего я хочу разобраться с миром, в котором оказался. – И почему эта фраза была сказана с такой лёгкостью? Я мягко и вполне себе искренне улыбнулся, после чего скрестил руки на груди. – Здесь и сейчас я – весь внимание.

И девушка начала выкладывать обстоятельства, побудившие её сделать столь необычное, – или особенное? – даже для аристократов предложение…

– Возможно, ты даже знаешь о том, что я вхожу в сотню потенциально сильнейших псионов третьего поколения нашего государства. Из-за этого обстоятельства род пытается подобрать мне соответствующего спутника, а кандидаты… – Девушка покачала головой. – Они не нравятся мне, и они не подходят роду. В твоём же случае всё практически идеально: у тебя огромный потенциал и, уж прости, за спиной нет ни фамилии, ни покровителей. При этом ты довольно неплох как личность, а в моих обстоятельствах это уже немало…

– А такие вещи как любовь и симпатия ты в расчёт не берёшь принципиально? – Я ещё в детстве, читая учебники истории, поражался тому, как порой сходились совершенно незнакомые друг с другом именитые люди. Появлялась политическая или экономическая выгода, главы родов договаривались между собой – и вуаля, вот она, помолвка. А то и свадьба, в зависимости от обстоятельств и возраста тех, чьими жизнями решили скрепить сделку или союз. И ладно сами рода, что-то от этого приобретающие. Но с чужой подачи «предначертанные друг другу»?

Тем более в моей голове ещё свежо было воспоминание о том пренебрежительном оттенке её мыслей…

– Это… второстепенно. И если бы ты знал тех «кандидатов», то не увидел бы в моём предложении ничего странного. – Девушка поправила выбившиеся из причёски локоны, параллельно с этим подперев сложенными руками грудь, отчего ткань белой, с чёрными узорами блузки опасно натянулась. Я же вопреки собственному мироощущению на эту картину всё-таки завис, ибо Хельга явно скастовала на меня что-то из арсенала женских чар. Признаюсь: приятно, но обстоятельства всё несколько портили. С другой стороны, силы – это такая же часть меня, как и «неплохая личность», так что интерес к моему потенциалу можно считать за интерес ко мне самому.

– Боюсь, что для выходца из простонародья такое предложение будет странным в любом случае, Хельга. У тебя есть причины настолько сильно торопиться? Помимо того, что остальные кандидаты тебе «не нравятся»?.. – Взять и признать новоприобретённую знакомую странной мне не позволяла логика. Не знаю, как раньше, до аномалии, но сейчас я жаждал видеть в действии всех и каждого некий смысл. Ведь просто так ничего никогда не происходит, и странные, неоднозначные решения могут на деле оказаться вполне адекватными. Просто со стороны эту адекватность по каким-то причинам не разглядеть.

Я бы, может, и не думал в таком ключе, но Хельга выглядела и «эмоционировала» так, словно ей самой было не по себе. Смущение, капелька стыда, решимость и даже каким-то образом примешавшаяся в коктейль уверенность – всё это я различал так же чётко, как и тот факт, что со стороны лестниц к нам кто-то приближался. Здесь, в отдалении от основной массы людей, посторонний источник эмоций уподобился второму солнцу на небосводе.

Даже если захочешь, жар его лучей не пропустишь.

– Причины? Они есть. – Девушка тем временем пару раз взмахнула естественно-подведёнными ресницами, – явно специально, – и потупила взгляд. – Но не обо всех я тебе пока могу рассказать, Артур. И раз уж для тебя так сильно важны…