Матс вдруг выдернул свою руку из моей. Я испуганно обернулась к нему, но он уже снова неотрывно смотрел на Элоди.

– Нам нужно бежать, – с отчаянием повторила я. Видеть отсутствующее выражение на его лице было невыносимо.

– Я останусь здесь, Люци, – сказал Матс таким тоном, будто это само собой разумелось, даже не попытавшись продолжить наш блеф с фальшивыми именами. – Я с тобой не пойду.

– Что?! – Услышанное причинило мне такую боль, что слова застряли у меня в горле. Не может быть, чтобы он это всерьёз! – Это же баронесса фон Шёнблом. Она нас уничтожит. Ну идём же! Мы не можем тут оставаться!

Но Матс лишь пожал плечами, словно спор шёл о каких-то пустяках. Вроде того, какой фильм, идущий сейчас в прокате, лучше или какое мороженое вкуснее – шоколадное или ванильное.

– Разумеется, вы можете тут остаться, Люци! – вмешалась Элоди. Я посмотрела на неё в замешательстве, но она лишь улыбнулась в ответ. – Ты что, серьёзно думала, что мы не знаем, кто ты такая? Люци Альвенштейн, наследница аптеки ароматов.

– Но... – начала было я, однако Элоди, отмахнувшись, не дала мне продолжить:

– Не беспокойся, ваше маленькое безобидное враньё не играет никакой роли. Я хочу, чтобы вы остались. А в нашем доме только мы, де Ришмоны, решаем, кто тут гость – и уж никак не баронесса. К тому же мы только-только успели подружиться! Почему же ты так торопишься уйти?

– Подружиться? – с раздражением переспросила я. – Ты что-то сделала с Матсом. Ты что, за дуру меня держишь?

Элоди медленно приблизилась и положила ладони мне на плечи:

– Ничего я с ним не делала. Всё совсем не так. Я твоя подруга. Мне можно доверять!

– Никакая ты мне не подруга. Люди вроде вас и баронессы держат в заточении невинных людей. Или ты не знаешь, что баронесса годами издевалась над дочерью Виллема Бура и её сыном?

Элоди покачала головой. То ли она действительно ничего не знала о делишках баронессы, то ли не считала эту историю такой уж ужасной.

Я уже начала беспокоиться, что «вечные» могут в любой момент выйти из оцепенения – но пока это был лишь слабый голосок где-то на задворках сознания. Я опять повернулась к Матсу – и на этот раз уже просто взмолилась:

– Пожалуйста, пойдём со мной!

Но Матс в ответ лишь покачал головой:

– Я останусь здесь, Люци. Даже если ты решишь поступить иначе.

– Но почему?! – Я уже и не знала, на каком я свете.

– Моё место здесь, – выдохнул он. В его карих глазах я увидела тепло и дружескую симпатию – то самое выражение, с которым он обычно смотрел на меня. Вот только на этот раз его взгляд был обращён не ко мне. – Здесь, с... Элоди.

Щёлк! – я почти услышала звук, с которым у меня внутри треснуло и сломалось что-то очень важное.

– Ты... ты же совсем не знаешь её, – прошелестела я так тихо, что сама едва расслышала сказанное.

– Я её знаю, – и бровью не повёл Матс. – Мы с Элоди родные души, я понял это с первого взгляда.

У меня перед глазами всё поплыло, а к горлу подступил огромный ком. Что же делать? Что же тут такое творится?!

Я уже поверила, что Матс просто предпочёл красивую идеальную Элоди застенчивой блёклой Люди Альвенштейн, и уже было развернулась к двери, чтобы рвануть наружу, но Элоди меня удержала:

– Останься, Люци! Ты нужна нам. Мы ведь и с тобой родственные души. Ты и я! Признай же это наконец. – Элоди вцепилась мне в плечо словно клещами. – Мы обе избранные. Две последние примы! Мы наследницы Даана де Брёйна.

– Да что ты несёшь?! – крикнула я в отчаянии. – Что ещё за «избранные»?! И с какой это стати «мы»?! Даан де Брёйн передал аптеку ароматов нам с Матсом. Ты-то тут при чём?!

На лице Элоди вновь засияла неотразимая улыбка, но со мной это уже не работало.

– Люци... Я последняя из тебе подобных, последний сентифлёр, который встретится на твоём пути. Мы не просто избранные – мы высокорожденные. У нас есть высшее предназначение. Мы должны держаться вместе. До Матса мне вообще дела нет. Одно твоё «да» – и он снова будет твой. Но для этого ты должна мне помочь. Вместе нам так многое по силам...

Слушать это было невозможно! Поэтому я вырвалась из её цепкой хватки и бросилась к двери. Всё, чего мне хотелось, это выбраться наружу. Прочь от Матса и этого ужасного чувства у меня в животе! Я дёрнула ручку, выскочила во двор, добежала до входной калитки и стала трясти её изо всех сил. Но она, конечно, оказалась запертой. Слёзы застилали мне глаза, катились по щекам, и я почти ничего не видела – весь мир словно окутала мутная пелена.