Мы шли мимо стеклянных витрин с выставленными в них древними книгами и рукописями, пока Леон не остановился возле тяжёлого настенного ковра, сильно поеденного молью и временем.

Узор на ковре представлял собой дерево, на каждой ветке которого была аккуратно вышита какая- то фамилия. Я ожидала, что Леон наконец приоткроет завесу тайны и покажет, ради чего привёл нас сюда, но он лишь внимательно рассматривал ковёр, выискивая на нём что-то глазами.

– Это должно быть где-то здесь! – сказал он, обращаясь больше к самому себе, и подошёл ещё на шаг ближе.

– Мне надоело. У меня ноги болят, – закапризничал Бенно и уселся прямо на пол перед ковром.

– Вот! – воскликнул Леон пару минут спустя, нарушив музейную тишину. – Вот, смотри! – Он притянул меня к себе за рукав и ткнул в одну из фамилий.

Я наклонилась вперёд, не веря своим глазам. Но это не было обманом зрения. Рядом с одной из многочисленных ветвей дерева действительно стояла подпись «АЛЬВЕНШТЕЙН». Невероятно! Откуда на этом старинном гобелене наша фамилия? Теперь я и сама заворожённо заскользила глазами по ветвям, выискивая другие фамилии. И не так уж далеко от Альвенштейнов обнаружила ещё одну знакомую фамилию: ДЕ БРЁЙЕН!

– Что там такое? – спросил у нас Бенно, задрав голову.

– Генеалогическое древо, – объяснил ему Леон, не отрывая глаз от ковра на стене. – И я думаю, что это генеалогия тех семейств, в которых рождаются сентифлёры.

Затаив дыхание, я резко повернулась к Леону:

– С чего ты это взял?

На лице Леона вновь появилась кривая усмешка:

– Говорю же тебе: Ханна оставила на журнальном столике целую кипу бумаг. Наверняка ей известно больше, чем вам с Матсом, да?

Я почувствовала, как во мне вновь закипает злость, сопровождающая меня все последние дни.

Что ещё знает Ханна? О чём ещё умалчивает? И почему она это делает? Неужели думает, что нам нельзя доверять?!

Кое-как подавив прилив злости, я вновь подняла взгляд на ковёр. Невероятно: выходит, талант сентифлёра и впрямь передаётся по наследству. И вполне возможно, я даже прихожусь Даану родственницей! Пусть нас и разделяет много-много ветвей и сучков родословной. Он приходится мне... Нет, я была не в состоянии определить, кем он мне приходится. Семиюродным кем-то там, наверное. А то и вообще никем.

Знал ли обо всём этом Даан? А Ханна? Может быть, именно поэтому она так дёшево продала виллу нашей семье? Мне снова вспомнилось, как перед переездом родители не могли нарадоваться такому выгодному приобретению. Папа даже долго подозревал, что за всем этим скрывается какой-то подвох. А после переезда Матс рассказывал мне, что до нас Ханна вообще никого не впускала в дом.

Какое странное стечение обстоятельств. Ведь в то время Ханна даже не знала о существовании аптеки ароматов – как бы ей удалось всё так подстроить? Может быть, наша фамилия подсознательно вызвала у неё какие-то ассоциации?

Я попыталась вспомнить. Конечно, не исключено, что мама просто сама наткнулась на виллу «Эви». Во всяком случае, какое-то время она всерьёз увлекалась генеалогией.

Мой взгляд продолжил путешествие по узелкам ковра. Я выискивала меж ветвей и листьев ещё одну фамилию – и одновременно молилась, чтобы её там не оказалось.

Но она там, конечно, была – выведенная крупными чёткими буквами. «ДЕ РИШМОН», – прочитала я, и на сердце у меня сразу потяжелело.

Так, без паники. Я попыталась успокоить взметнувшийся в голове вихрь мыслей. Теперь стало окончательно ясно, почему Элоди сразу так мной заинтересовалась. Разумеется, они с отцом с самого начала знали, кто мы с Матсом такие. Возможно, Сирелл и пустил нас в своё имение только потому, что сразу понял, кто скрывается за нашими фальшивыми именами и фальшивой историей!

Баронесса фон Шёнблом по отношению ко мне вела себя иначе, чем де Ришмоны, потому что не знала обо мне того, что знали Элоди и Сирелл: я одна из них.

Выходит, Элоди всё обо мне выяснила задолго до того, как мы с Матсом возникли у них на пороге. В то время как мы разыгрывали перед ней свой спектакль – она разыгрывала перед нами свой. Только сейчас я наконец поняла, что значили слова, которые Элоди прокричала мне вслед. Что-то о том, что мы избранные и... высокорожденные. Какое же гадкое слово! Неужели де Ришмоны в самом деле считают, что они выше других только потому, что их фамилия в числе других вышита на этой ветхой тряпке?!

Но тут до меня дошло, что из этого вытекает кое-что ещё. Если Элоди сказала нам правду и если она тоже сентифлёр, то мы в серьёзной опасности! И не только мы: все, абсолютно все люди в опасности!

Прежде меня успокаивала мысль, что Сиреллу не хватает искусного аромате каря, а без него весь метеоритный порошок мира практически бесполезен.

Но это обстоятельство, конечно, полностью меняло дело! Только теперь до меня наконец дошло, как на самом деле опасны де Ришмоны со своим Музеем ароматов. Они действительно способны построить все эти аптеки ароматов, которые мы с Матсом видели на чертежах в доме у баронессы. Да ещё и с размахом! Ведь Сирелл де Ришмон владеет целым парфюмерным концерном «Этернитэ». Наша аптека ароматов под виллой «Эви» в сравнении с этим просто детская игра.