— Спи, Сатаро, — тихо проговорила Акме, ни о чем не подозревая. — Я буду охранять твой сон.

— Я разбудил тебя, прости, — лишь ответил он, усаживаясь ближе к костру. — Ложись спать, Акме. Августа проснётся. Я немного посижу.

Девушка молча кивнула и улеглась рядом с Августой, но долго не могла заснуть: страшные стоны его ужасом вспарывали её покой. Да и лежать было больно. Сидеть тоже. Всё в этом мире было больно.

А утром у Сатаро поднялся жар. Он метался в тяжёлом забытьи, едва открывая глаза, едва выговаривая слова. Акме укутала его в два плаща, оставила с ним Августу, а сама направилась в лес. Крепким коцитским мечом и ножом Акме с трудом соорудила подобие деревянной пиалы и отыскала полезные травы. Нагрела на костре воду, кинула туда мелко нарезанные стебельки да листочки, размешала и дала выпить Сатаро. Августа обтирала пылающий лоб саардца холодной тряпочкой, а Акме пыталась сбить жар своими травами.

Заснул он только ночью, но измученная Акме и не думала отдыхать. Ему нужен был покой тёплого помещения и мягкой постели. Ему нужны были те лекарства, которые она не могла достать. Она могла лишь сбить жар, но не исцелить его.

«Лорен бы обязательно придумал что-нибудь!.. — в отчаянии подумала она. — Несколько лет обучения в Орне — и всё зря?.. Пустить кровь? Ах, это вздор!..»

Оставшись одна с тяжело больным мужчиной и ребёнком на руках, Акме запаниковала. До Керберры или Полнхольда было далеко, она не могла позвать на помощь. Оставалось надеяться лишь на себя.

Утром Акме почувствовала, как глаза и тело наливаются тяжёлой болью, горло сжимают тиски, силы стремительно утекают.

Едва сумерки следующего дня коснулись небес, Сатаро стало хуже. Разведя костёр и даже умудрившись поймать немного рыбы, они сели у огня, Акме, тяжело дыша, накормила Августу, заставила Сатаро немного поесть, и стражем села рядом с ним. Тьма накрыла лес, а птицы давно затихли.

— Поспи, сестрица, — умоляюще проговорила Августа, погладив Акме по руке. — Ты устала. А я посторожу тебя.

— Нет, Августа. Ты должна поспать. Я посижу с ним.

— Он умрёт? — с чудовищным спокойствием спросила девочка.

Волна ужаса окатила девушку, и она выдохнула:

— Нет! Я сделаю всё…

В горле пересохло от жара, и она болезненно сглотнула.

Внезапный шорох за спиной их прорезал лес. Медленно оглянувшись, остекленев от напряжения, Акме поднялась на ноги, за спину убрав девочку и взяв меч Сатаро.

Она не знала, что за противник ждал её во тьме, посему приготовилась пустить в бой свою силу.

Другой шорох послышался в противоположной стороне, и Акме ощутила прилив мрачного торжества. Их окружали, и она готовилась ответить всем гневом и ненавистью, на которые была способна.

— Сударыня, уберите меч. Они вам ни к чему.

На свет выступили девять мужчин с арбалетами, мечами и алебардами в длинных плащах и коричневых одеждах. Остальные неизвестные, коих насчитывалось не менее двадцати, держались поодаль. Саардцы.

— Наконец-то мы нашли вас.

— Кто вы? Чего желаете? И чем могу помочь? — спокойно и деловито проговорила Акме, пытаясь закрыть Августу со всех сторон, превозмогая боль, пытаясь прямо держаться. — Говорите и оставьте нас.

Усталый и бесстрашный тон её понравился незнакомцам.

— Вы нуждаетесь в помощи, — сказал один из них. — Посему вы должны поехать с нами.

— Я никому ничего не должна, — холодно отрезала девушка.

— Выбор ваш не богат, — сказал другой. — С вами едва живой спутник и ребёнок. А спутник — наш земляк, между прочим.

— И куда вы хотите увезти нас? — требовательно произнесла Акме.

— В Зараколахон, Саарду.

— Я отказываюсь.

Один из мужчин поднял Августу на руки, и девочка завизжала от страха.

Акме кинулась к противнику, не очень умело орудуя мечом. Но тотчас несколько зараколахонцев повалили её на землю и связали. Акме раскатисто закричала от боли в рёбрах.

— Коцит ничему не научил тебя, дурёха? — прошипели он ей на ухо. — Поедешь с нами. И повелителю нашему о своих огоньках расскажешь, иначе девчонку придётся обидеть.

Из тьмы, смахнув с головы капюшон, вышел высокий мужчина средних лет с темными волосами и ледяными светло-голубыми глазами. Строгое лицо было надменно. Мягкой поступью он подошёл к Акме и выжидающе взглянул на неё.

— О чем просить желаешь? — спокойно, почти кротко и дружелюбно спросил он.

— Об одном прошу, девочку не троньте! — воскликнула Акме. — Меня, но не её.

— Как зовут тебя? — ласково спросил он, подойдя к плачущему ребёнку.

— Августа… — выдохнула она. — Отпустите сестрицу! Она никому ничего не сделала плохого!

— Августа поедетсо мной. И если сестрица её более не будет сопротивляться, никто её не обидит.

— Но Цере! — удивлённо воскликнул один из мужчин, обращаясь к тому, кто распоряжался в этом отряде.