Шрифт:
— А что это у вас, товарищ Землицын? — Нахмурилась Алла Ивановна, — повязка?
— Травмировались? — Егоров, с обеспокоенным лицом, слегка склонил голову набок.
— Ага, — пожал я плечами, — травма на производстве.
Комиссары переглянулись.
— Да как же это вы? — Растерялась Алла Ивановна, — как выступать-то вы собрались с искалеченной рукою? Сможете?
— Игорь, — улыбнулся Вакулин, — рука, я вижу, у тебя гнется. Рулем крутить можешь?
— Могу, — улыбнулся я, — а чего бы не мочь?
— А на малой скорости? Насилу можешь?
— Конечно!
— Ну тогда, — сказал Вакулин, у вас, Алла Ивановна, нету поводов для беспокойств.
Алла Ивановна поджала свои краснющие губы. Отвернулась так, будто надо ей пару мгновений перевести дыхание. Потом глянула на Вакулина.
— Есть. Еще как есть! Он же травмирован! А как же его такого на глаза нашим гостям показать? Это же катастрофа! Ужас! Кошмар!
— И чего тут кошмарного? — Пожал я плечами.
— Вы не понимаете! Советская команда должна показать высокий класс!
— Так мы и покажем, — улыбнулся я, — чего эти немцы, любоваться на нас будут, что ли? Им дело надо показать. А это мы можем. Да, мужики?
— Ну да!
— Ага. А чего тут? Дело привычное!
— Ну!
Шоферы загалдели, поддержали меня словом.
— Настроение боевое, — заулыбался Вакулин, — а чего вам еще надо, Алла Ивановна? Или распорядитесь их причесать да побрызгать тройным одеколоном?
Шоферы грянули дружным смехом.
— Ну вот и я того же мнения, — улыбнулся я, — отработаем как надо.
— Мда, — Алла Ивановна немного помялась. Поправила пышную свою прическу, — сейчас я вам расскажу о том, что от вас будет требоваться на учениях. Как вам предстоит работать.
— Да чего мы, — развел руками Титок, — под комбайном не ходили? И так все знаем!
— Таков регламент учений, товарищ Титков, — строго сказала Алла Ивановна, — надо мне его соблюсти от и до!
— Ой, — отмахнулся Вакулин, — давайте, Алла Ивановна, без вашей этой канцелярщины. Чего тут сложного? Перед вами профессионалы, а вы с ними как с детьми возитесь! Чего они не знают, с какой стороны к комбайну подъехать?
— Евгений Герасимович! — Возмутилась Алла Ивановна, — вы подрываете мой авторитет перед всем отрядом!
— Вы сама его подрываете, — хмыкнул Вакулин, — а тут все просто, — Вакулин посмотрел на нас, — соревнования будут проходить в три этапа, но вы будете участвовать только в одном, потому как остальные два проводятся в лабораторных условиях, когда зерно, собранное нашими и иностранными машинами, будут изучать на целостность и сорность.
— А какой наш? — Спросил я.
— Сбор на скорость нескольких зерновых культур, — опередил Вакулин Аллу Ивановну, которая уже открыла было рот. Ваша работа тут освобождать бункера, да переправлять урожай на ток. Тихо, спокойно, дисциплинированно. Вот, и дело с концом!
— А зачем тогда ученья? — Спросил Сашка Плюхин, — все ж и так ясно!
— А учения, товарищ Плюхин, нужны чтобы… — Осекся Вакулин, поглядел куда-то вдаль.
— Это что за машина? — Нахмурилась Алла Ивановна, — я же дала распоряжения, лишних машин в этот район не направлять!
Все обернулись. По широкой дороге, по которой десять минут назад прошла колонна комбайнов, мчался, поднимая пыль, пятьдесят второй газон. Когда приблизился он так, что смог я рассмотреть, кто сидит в кабине, то сказал, с улыбкой потирая шею:
— Кажется мне, что пришла эта машина по мою душу.
Глава 3
Газон разогнавшись с горки, притормозил у края поля, подняв за собой еще большую тучу пыли. Дальше поехал уже на малом ходу. Скатился по пологой части насыпи, где был заезд на поле да стал у края прокоса.
— Тихо всем, — сказал строго Вакулин, — давайте-ка разузнаем, чья это машинка подошла и зачем. Потому как мы, вроде бы, и не ждем никого.
— Да моя то машинка, — пошел я к газону, — моя. И ко мне приехала.
Открылись газоновские двери. С одной стороны выскачил Казачок. Поглядел на всех со своей, ставшей мне уже привычной, растерянной улыбкой. С пассажирского сидения спрыгнула Маша. С аптечкой в руках побежала она ко мне.
— Тебе что в больнице сказали? — Строго заговорила Маша, — каждый день на перевязку! А ты чего?
— Привет Машенька, — даже и не заметив Машкиной напускной злости, подошел я к ней и крепко обнял.
Шоферы заулыбались, глядя на нас. Кто-то завистливо присвистнул. Вакулин подбоченился, хмыкнул. Егоров, кажется, совершенно не понимая, что происходит, забавно заморгал глазками.