Они были в одном из закутков галереи, когда к Марине подошёл охранник. — Марина Леонидовна, у нас там драка. — Чтооо? — сердце ухнуло вниз. Только этого не хватало. Она быстро пошла следом за охранником; Вера и Слава кинулись за ней. В холле у входной двери двое приглашённых охранников держали давешних спутниц Григория Яновича. У одной была разбита губа; у второй на щеке красовались царапины, а бретелька платья была почти полностью вырвана. Платье свисало, грозя открыть алебастрово-белую грудь рыжеволосой нимфы. К тому же, дамы неплохо потаскали друг друга за волосы, это бросалось в глаза. — Быстро их в мой кабинет, пока никто не увидел, — распорядилась Марина. Вся процессия двинулась в кабинет. Отпустив приглашённых охранников, Марина приставила к блондинке охранника из их галереи, а к рыжей — Славу. Вера стояла тут же, улыбаясь. Как хорошо, что пресса своя! А то было бы завтра в светской хронике…
Глава первая
— Мариночка, придётся сообщить о моём здоровье Грише.
Марина, складывающая тонометр в коробку, растерянно посмотрела на Нину Фёдоровну. Неужели всё настолько плохо? Уже бредит?
Её соседка, с которой они бок о бок жили уже два с половиной года, Нина Фёдоровна, неожиданно слегла три дня назад. До этого, несмотря на свои восемьдесят два года, вела активный образ жизни и была в полной ясности ума.
— Грише? — осторожно спросила Марина.
— Моему приёмному сыну. Я не хотела его беспокоить, но чувствую, что нам надо повидаться. Не выкарабкаться мне, Мариночка!
— Нина Фёдоровна! Отставить упаднические настроения! Вы слышали, что доктор сказал? Скоро побежите!
Сердце сжималось. Ей, Марине, доктор потом за дверью сказал совсем другое…
— Нина Фёдоровна! А где приёмный сын-то? Почему я ни разу не видела его?
— Гриша прилетал, но оба раза вы с Данюшей как раз в это время улетали в Турцию. Он живёт и работает в Москве, адвокат.
— Вы никогда не рассказывали о нём…
— Мой муж, Ян Карлович, был профессором, академиком. Он был старше меня на тридцать пять лет, я была его студенткой, дипломницей. Он овдовел на ту пору, и детей у него не было, не могло быть. А когда он скончался, мне было пятьдесят. Я чувствовала, что проживу ещё долго, и используя все связи, взяла в доме малютки мальчика, Гришу. Ему было около годика. Хороший мальчик, очень умный. Ему скоро тридцать три.
— А почему же вы здесь одна?!
— Он звал в Москву много раз. Но в мои годы переезд сильно бы сократил мою жизнь. Нас, стариков, нельзя выдёргивать с привычного места. Да и квартира… Я не смогла бы оставить нашу с Яном квартиру.
Они жили в первой "высотке" их города, построенной в сороковые годы прошлого века. В доме было семь этажей, высоченные потолки, винтовая лестница и старинный решётчатый лифт. Марина продала квартиру в самом центре, в приличной новостройке, и ещё брала кредит, который два года выплачивала, чтобы купить квартиру в этом доме.
Не то что бы она так мечтала тут жить… Но им нужна была прописка, чтобы Данька попал в нужную школу. Они жили на шестом этаже, и их соседкой по общему огороженному коридору оказалась Нина Фёдоровна, с которой они сразу подружились. Марина была искусствоведом, а Нина Фёдоровна всю жизнь преподавала историю искусств в институте культуры.
— Гриша будет звонить в девять часов по нашему времени. Он звонит мне каждый вечер после работы. Нужно будет ему сказать, чтобы срочно прилетел.
— Я приду к девяти, Нина Фёдоровна. Если что-то нужно раньше, звоните мне. Пойду Даню ужином кормить.
— Хорошо, Мариночка! Спасибо!
Марина встала и поковыляла к себе. Три дня назад Нина Фёдоровна дала ей ключи от своей квартиры.
Марина впервые порадовалась, что она на больничном. А то кто бы присматривал за Ниной Фёдоровной? Хорошо, что нога болит уже меньше.
Две недели назад она навернулась со стремянки в галерее. Чёрт её понёс рыться в фондах на антресолях. Получила растяжение связок, еле-еле уговорила врача не фиксировать это как травму на рабочем месте. А то самой ещё пришлось бы и отдуваться — она же директор галереи.
Она как раз успела сварить борщ, когда пришёл от репетитора по английскому Даниил. Сын учился в девятом классе, готовился к экзаменам.
— Как хорошо, когда ты сидишь дома, мам. Прихожу, а тут борщ.
— Можно подумать, ты обычно голодаешь!
— Нееет, но это же самому накладывать, разогревать…
— Может, мне на пенсию выйти? — усмехнулась Марина. — Что сегодня сказала Светлана Петровна?
— Норм всё. Не будет проблем с английским, говорит.
— Ну-ну.
Сын учился в лучшей школе города. Когда-то, после пятого класса, он не прошёл туда вступительные испытания, и Марина затеяла переезд, чтобы попасть в школу по прописке. Теперь же сын был одним из лучших учеников школы. Значит, всё не зря.
В двадцать сорок пять она вновь пришла к Нине Фёдоровне. Измерили давление и ждали звонка от некоего Гриши. Мистера икс, который носа к матери не кажет. Он оказался пунктуален.
Сначала с ним говорила Нина Фёдоровна, потом трубку взяла Марина. Взяла, главным образом, для того, чтобы запомнить номер.
— Здравствуйте, Мария… — раздался звучный приятный голос, достаточно низкий.
— Марина Леонидовна, — поправила она.
— Насколько всё плохо?
— Нина Фёдоровна вам всё сказала, прислушайтесь, будьте любезны.
— Ситуация осложняется тем, что я сейчас в командировке в ближнем зарубежье. Мне нужно некоторое время, чтобы утрясти формальности.