До тренировки еще полтора часа. На самом деле, дорога до стадиона занимает не больше десяти минут. Но в последнее время я похож на отбитого маньяка, что преследует примерных девушек. Вот и сегодня специально вышел пораньше, чтобы не только выгулять пса, но и дать круг по району Тихой. Может, увидеть смогу Колючку. Хотя бы в окне ее дома.

Докатился…

Это клиника, стопудово!

Но бля… Как же я вчера ждал от новенькой сообщений. А получив их, тут же поплыл и перечитывал по нескольку раз, представляя ворчащую мелкую синеглазку, то, с какой интонацией она бы мне сказала все это в лицо. Отвечаю, я готов был сорвать к ней по первому сигналу мобильника!

Сукааа…

Мать вашу, когда я стал таким впечатлительным? Не, серьезно, мне никогда не нравились фанатики науки, упакованные в прабабкин шмот, а тут прямо разрывает. Эта святая непорочность в несуразных балахонах и тугой косе не просто заводит, а конкретно мозги вышибает. А на контакте с ней и вовсе переклинивает. Я, блядь, в ахуе от происходящего. Меня люто вставляет, цепляет и не отпускает дикость Тихой, плющит ее чрезмерная ершистость, мне по кайфу ловить вздохи новенькой и нарушать ее границы. Вот только вторгнуться языком в ее рот хочется куда сильнее.

Попробовать. Вкусить. Присвоить.

Стрем, конечно, но все дошло до того, что я пару раз надрачивал в душе, представляя Тихую голой. От ее образа, который постоянно в башке вертится, член и так, сука, как многовековой дуб в поле, стоит колом и хер свалишь, а когда Аня рядом, мне приходится буквально ломать себя, чтобы не наброситься на эту святошу.

Почему она такая красивая? Как, черт возьми, можно быть такой охуенной и недоступной? Для меня недоступной. Я, черт возьми, как одержимый, буквально живу мыслями о новенькой, гоняю в телефоне ленту с ее фотками, которые нагло перекинул с мобильника Тихой.

Я болен?

Частично.

Это лечится?

Не факт.

Не догоняю, что со мной происходит. Но с каждым днем меня сильнее распирает. И теперь игнор Ани задевает какие-то болезненные точки. Чувствую жжение в груди, сердце на разрыв тарабанит и мерзкий привкус поражения в еще не начавшемся бою буквально сдавливает горло. Короче… Все это уже конкретно подзаябывать начинает. Я хочу большего. Хочу ее. Всю.

Перед тем как вырулить в парк, где меня уже ждут друзья, делаю два круга около дома Тихой. Нервно покуривая, сбавляю скорость и вырубаю музло, когда проезжаю мимо ее ворот. Изучаю каждое окно, окидываю взглядом двор, надеясь увидеть Снежную Королеву. Но кроме силуэта слегка полноватого мужчины никого не наблюдаю.

Эта барышня вообще дома?

— Эй, брат, нахера ты нас вытащил в такую рань? — скучающим тоном ноет Султан, как только я появился в парке. — До трени* еще херова туча времени, я бы успел Эрику натянуть. А вместо этого должен пасти твоего пса и следить, чтобы ты его дерьмо в пакетик собирал, — отрывая задницу от скамейки, Даник присаживается на корточки и принимается трепать Торра. — Привет, дружище.

— Да он не пса выгуливает! Наш Дон Жуан новенькую пасет, — язвит Данилевский, покупая какао в кофейном ларьке. — Я знаю, что ее дом находится через дорогу. Леонова сказала, где эта Тихая живет… ну, когда мы их из бара выгружали, — добавляет между делом. — Дуры, блин, вертлявые! Да и ты смотри на него… — указывает на меня пальцем, присвистывая. — Глаза, как сканер и радар в одном. Или ты, Сава, гашеный, а?

— Кого пасу? Новенькую? — слишком бурно реагирую, повышая голос чуть ли не до крика. — Сдалась она мне! — отмахиваясь, типа мне реально пофиг, отстегиваю поводок и отпускаю Торра побегать.

Вот только как бы я ни отыгрывал бетонный пофигизм, внутри меня нехило так раскачивает. Завожусь с пол-оборота. Я даже с друзьями не готов обсуждать Тихую, потому что срабатывает какое-то чувство собственности. Сильное, вязкое и оно засасывает, словно болото.

— Ну не зна-а-ю, — замечая, как меня передергивает, Султан продолжает давить на больное. — Вид сзади у Тихой зачет. И тюнинг не нужен. Так сказать, полная прокачка. Ну… — дергая бровями, выписывает свои пошлые шутки, — Если только этот стремный шмот на черное кружево сменить или хотя бы на мини-платье с чулками.

Чтоб их…

Лучше пусть заткнутся. Потому что я перестаю себя контролировать. Сейчас имя новенькой из поганых ртов друзей действует на меня, как красная тряпка на быка.

М-да… Та еще коррида!

— Я тебе, блядь, заменю, — выкатываю угрожающе, схватив Султана за грудки. — Ты, сука, даже думать… дышать в ее сторону не смей! Вообще, нахуй, не говори о Тихой, усек?

— Так я не понял, ты с новенькой? Или нет? — срывается на смех Даник. — Признайся уже, что торчишь по ней.

— Завали! — тяжело дыша, отпускаю Султана и сжимаю руки в кулаки. Клянусь, если они все не заткнутся, я точно разукрашу им морды.

— Не, не, не, — встревает Глеб, выбрасывая пустой стаканчик в мусорку. — Если новенькая не с тобой, я займусь этим цветочком и помогу освоиться в универе. Предложу ей индивидуальные уроки, — поправив яйца, Данилевский принимается блядски двигать бедрами.

И тут я вконец слетаю.

Все, крышу окончательно сорвало!

Совершенно не отдавая себе отчета в действиях, набрасываюсь на Данилевского, заламывая ему руку за спину. Сильнее выворачивая клешню, чувствую, как теряю контроль. Не думал, что из-за бабы буду готов разорвать друга.