Я задумалась. Ну и жук этот царь. И правда похоже на отличный план. У кого ещё на службе есть ведьмак? Не добудь Дарий пера, можно было бы ещё придумать какое-то поручение. Или уже просто заставить его служить сколько-то лет в обмен на свободу для сестры.

— Допустим. — Я всё ещё хмурилась. — А я-то тут при чём?

Дарий внимательно посмотрел мне прямо в глаза. И от его тёмного взгляда стало вдруг почему-то сильно волнительно. Сердце застучало где-то в горле.

— Никто не должен был заподозрить, что… Я правда был готов отпустить тебя.

— Это ещё почему? — Ладони вспотели, и я вытерла их о рубашку.

— Если царь поймёт, что ты значишь для меня, он ни за что тебя не отпустит, — очень ровно сказал Дарий. — Он будет держать тебя здесь, чтобы я не смог никуда уйти.

— А что я значу для тебя?

— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

— Что-то ещё?

— Я не хочу, чтобы тебя лишили свободы.

— Ещё.

— Я не хочу с тобой расставаться.

— Это всё, чего ты НЕ хочешь. А чего ты хочешь?

— Тебя.

Сердце совершило радостный кувырок и забилось с удвоенной силой. Я не могла подойти к нему — цепь на ноге не позволяла. Магией я его тоже не могла подтянуть. Но у меня оставался голос.

— Немедленно подойди и поцелуй меня!

Похоже, какая-то сила у меня всё же осталась, поскольку ведьмак в ту же секунду оказался рядом, схватил в объятия и поймал губами мой рот. Целовал нежно, раздвигая, проникая всё глубже. Запуская острые волны желания, центром которого был маленький комочек бьющейся плоти прямо под ведьмачьим щитом. Я прижималась к нему, замирая от эмоций, которые запускала близость его тела. И было уже мало одной только нежности, хотелось сильнее, больше, быстрее.

На пару биений сердца он отстранился и перевёл сбившееся дыхание. А когда я снова потянулась к нему, он хитро усмехнулся и напомнил:

— Ты обещала откусить мне язык, если я ещё раз тебя поцелую.

— Я поняла, что ты был прав, — немного сердито ответила я. — При этом мой тоже пострадает.

Теперь уже не просто поцелуи. Это было обещание. Большего, яркого, дикого. Каждое касание рук, смятая в кулак рубашка, тело, прижавшее меня к стене. Контраст между холодной, шершавой поверхностью и жаром мужской кожи, ощущавшийся даже через одежду. И стон — совершенно непонятно чей, возможно, мой.

А потом звякнула цепь на моей ноге.

И я поняла, что всё. Он перестал целовать меня. Оторваться ещё не мог, разорвать касание не получалось. Но прижался лбом к моему, пытаясь успокоить равное дыхание.

— Не время и не место, — хрипло выдохнул он.

— Ты издеваешься? — зашипела я разъярённой кошкой. — Не исключено, что другого времени и места не будет вовсе!

— Будет. Аринка, обязательно будет. — Он сильнее сжал пыхтящую меня в своих руках. — У меня есть план.

— И что же это за план? — Я всё ещё была в ярости, да и возбуждение не отпускало до конца.

— Верь мне!

Он шагнул назад. На прощание не поцеловал больше. Мне нравилось думать, что он боялся не сдержаться.

Перед тем как на пороге снять заклинание безмолвия, он бросил в потолок короткую острую молнию. Она взвилась и расколола надвое амулет, что не давал мне напитаться силой. И я наконец впервые за долгое время вдохнула полной грудью.

Его шаги стихли в коридоре, а я повалилась на тюфяк, улыбаясь, как дурочка. Эхо возбуждения, всё ещё гулявшее в теле, уже смывало тоненькой, едва заметной, но всё же ощутимой волной прибывающей силы.

А потом пришёл сам Радогор.

Вернее, сперва зашли двое стражников. Эти два бугая накинули мне на запястья по верёвке из русальего волоса и растянули руки так, что я стала похожа на огородное чучело, сделанное из двух перекрещённых палок. Я подёргалась, но не слишком усердно — сейчас я мало что могла противопоставить грубой силе.

А затем уже зашёл сам царь. Ему внесли стул с высокой спинкой, на который он и пристроил свой царственный зад. Радогор напоминал сейчас драгоценную шкатулку — так блестел его наряд. Вышивка, каменья, пуговицы. Что самое удивительное, он умудрялся при этом не выглядеть нелепо. Пожалуй, даже более мужественно, чем в походной одежде при первом знакомстве.

Я не стала смущаться и наградила мужчину выразительным злым взглядом. Который, впрочем, его совершенно не впечатлил.

— Приношу свои извинения за это. — Он помахал руками, вероятно, указывая на верёвки. — Но твой приятель Дарий сломал защиту камеры, и приходится прибегать к другим мерам.

— Он мне не приятель.

— А кто же он? — тут же зацепился на сказанное царь. — Союзник? Друг?

— Ничего из вышеперечисленного. Думаю, «идейные враги» — достаточно точно описывает наши взаимоотношения.