Подумаешь, развеялась любовь. Всё впереди!

______________________________________

1Энвэпэшник – НВП – предмет в школе – начальная военная подготовка.

Город молодой сибирский ожидал, объятия раскрыв народу. И люд потёк, как нефть по трубам; горели делом, словно газ попутный. Жемчужиной Сибири высотки на болоте позже назовут.

Когалым. Зима. Впервые в школу. Девять мне. Большая, в галстуке, подросток Вова – на груди. Но что-то там в коммунистической среде или страна большая – до Севера же ехать далеко, – среди ребят сибиряков одна я в пионеры принята. Всю четверть защищала честь галстука и с Лениным значка. Мне и сегодня невдомёк, что там случилось и почему одних приняли в ряды в конце второго, остальных – лишь в третьем под Новый год. В связи же с путаницей этой мне уготован был урок.

Одноклассница Оксана борьбу за право поддержала. Подругами мы стали – «поделись трусами». Зависть натуру обходила стороной, да и сейчас красивых женщин по достоинству ценю. Тогда же сердце справедливое было ей отдано – всё, без остатка. Если мама шила обнову для меня, то и Ксюхе. Не приняты ночёвки были друг у друга – нам позволялось даже это.

Никто не смел достать подругу. Попробуй – Жанна тут как тут, и все бегут уж с перепугу!

– Давай сюдой пойдём, тудой мальчишки поджидают, – ноет Ксюха.

– Как скажешь, можем и сюдой, но, если будем постоянно обходить их стороной, никогда не сможем ходить тудой. А нам там ближе.

Сопротивлялась говору недолго. Выписала пацанам – сразу освободилась короткая дорога.

Дружбой дорожили года три…

Нам по двенадцать. Посылка с Украины, от бабушки Оксанки. Варенья и соленья. Крупные семки, с прилипшими кристаллами морской, которых распаханному пузу не забыть. Стаканами, да с шелухой, ведь в школе непозволительно сорить.

Больничка. Хирург на весь город один. Собирает строителя, придавленного стеной. Сложный тела конструктор, в котором разобраться может только он. Восемь часов. Живой.

Вечером аппендикс – вдребезги. Мой. Шрам четырнадцать сантиметров, рогат и фиолетов. Купальник слитный – по жизни со мной.

Выписка. Бесконечные перевязки и голод, преследующий постоянно. Оксанка не приходит. Приобретаешь знание о вреде подсолнечных с кожурой, и что шрам во всё пузо – фигня, а вот рубец на сердце – настоящая монтана, как говорила мама. Подруга поменяла тебя на новенькую – дочь директора музыкальной школы, племянницу нашей «литрусички». Благодаря последнему факту оценки по любимым предметам падали со скоростью сосулек с крыши по весне.

«Деловая» приносила в школу жевательную резинку в разноцветных шариках, в модно недосягаемой немецкой упаковке. Оксанкино сердце перекочевало в новые отношения и прилипло намертво. На жвачку. «Тудой-сюдой» уехало к блатным.

Решение принято: подруги лучшей не будет. Никогда.

– Что за шрамы?

– От ожогов. Когда меня реанимировали.

– Они красивые.

– Вряд ли.

– Эй… Они спасли тебе жизнь. Они прекрасны.

(Из к/ф «Двойная жизнь Чарли Сан-Клауда».)

Шрамы на теле – как напоминание: сколько раз можно было уйти, но ты остаёшься, каждый раз остаёшься для чего-то большего.

Аппендикс одарил рогатым в четырнадцать сантиметров. Фиолетовым он был ещё лет семнадцать. Сначала боялась и трогать, потом стеснялась на пляже раздеться. До следующего шрама. Но два других совсем незаметны, хирург-гинеколог – золотые руки и сердце – решила: «Молодая, одного во всё пузо вполне достаточно». Сделала красиво-горизонтально оба, с разницей в шесть месяцев.

Да, бикини уже не мой вариант, но приходит день, когда начинаешь любить свои шрамы. Даже те, которые сделала сама… Каждый говорит о том, что идёшь вперёд, что жива. Зачем-то осталась. Шрамы на теле заживают быстро, так оно устроено. Они закаляют характер и остаются с тобой навсегда. Если сможешь поведать о них, получится хорошая история.

Чего нельзя сказать о шрамах души, сердца. Раны от неразделённой любви, законченных отношений и потери близкого человека… А хуже всего ложь – убивает живое на пути и внутри. Ещё зависть, которая правит миром и людьми, перерастающая в ненависть, далее – в войну.

Самые страшные раны остаются на чести. Говорят, что измена женщины для мужчины равносильна известию о кончине через три дня. Не думаю, что дамы легче переживают «левостороннее» любимого, но и эти дыры способны затянуться, а шрамы останутся с тобой как напоминание о том, где ты был. Но они точно не должны диктовать тебе, в каком направлении двигаться дальше и кто ты сегодня.

Знаете, что такое кинцуги? Это вид искусства, в котором ты разбиваешь нечто особенное, а потом золотом склеиваешь, как было.