Не думая о том, как это выглядит со стороны, она сняла обувь и вошла в ледяную воду. Присела на корточки, протянула открытую ладонь, позволяя морю приласкать себя.

— Я тоже здесь, — сказала Тэсса негромко, — я тоже рядом.

Всплеснулась, встала на дыбы рядом волна — и вынесла на берег золотую диадему.

— Ну надо же, — поразилась Тэсса, разглядывая подарок. — Я теперь не только мэр и шериф Нью-Ньюлина, я теперь еще и его королева.

— Ух ты, — воскликнула Мэлоди, явно сраженная наповал столь щедрым уловом. — Как это у вас вышло? Р-р-раз — и заполучили цацку!

Что ей было ответить?

Для Мэлоди приключения только начинались.

И Тэсса молча пожала плечами, гордо нахлобучив диадему себе на макушку.

Лачуга Сэма действительно разительно преобразилась.

Тэсса придирчиво оглядела свежеокрашенные стены, новую бытовую технику, перестеленные полы и осталась глубоко озадаченной.

Как можно было протащить стройматериалы и стиралку с посудомойкой через всю деревню так, чтобы никто этого не заметил?

Кто мог это сделать и зачем?

— Подумаешь, дерево любви, — вынесла вердикт она. — Новые стеклопакеты на окнах — вот настоящее чудо.

Джулия, попивающая кофе на свежевыкрашенной кухне, с нескрываемым недоумением покосилась на сияющую изумрудами диадему, которая то и дело сползала с головы Тэссы.

Кажется, она сомневалась в нормальности всех жителей Нью-Ньюлина без исключения.

В управлении разрывался стационарный телефон.

Под его пронзительные трели Тэсса не торопясь открыла все окна, впуская в маленькое помещение морскую сырость.

Потом безо всякого смысла переложила бумажки на своем столе.

И только потом неохотно взяла трубку.

— Ее Величество Нью-Ньюлина у аппарата, — сухо объявила она.

— Тэсса Тарлтон? — резко спросил женский голос. — Это центральное управление кладбищ Утешения. Что за чертовщина у вас там происходит?

Значит, старикан Йен Гастингс настучал-таки про похождения неугомонного Малкольма куда надо.

Поморщившись, Тэсса поборола в себе желание бросить трубку и выдернуть шнур из гнезда.

— Чертовщина? — повторила она медленно. — Вы имеете в виду необыкновенное преображение лачуги Сэма?

— Что? Какой еще лачуги?

— Или дерево любви, выросшее из дохлой рыбы?

— Вы издеваетесь, Тарлтон?

— А может, речь идет об аномальном количестве осадков, выпавших на нашем берегу?

— Перестаньте морочить мне голову, — разозлилась невидимая собеседница. — Я говорю о покойнике, который самовольно покидает свою могилу среди бела дня! Это недопустимо!

— Совершенно с вами согласна.

— В Нью-Ньюлин уже выехали наши специалисты.

— Ждем с нетерпением.

— И давайте без этих ваших фокусов!

— Понятия не имею, о каких фокусах вы толкуете.

Положив трубку, Тэсса подошла к открытому окну.

— Понятно? — спросила она у моря. — Мы переходим на осадное положение. Закрывай границы, друг мой. Наглухо!

И она поправила корону на затылке.

Дома ее ожидал покойный Малкольм, который с самым небрежным видом сидел в кресле и читал газету.

— Дерево любви, — фыркнул он раздраженно, — фу-ты ну-ты! Лучше бы посадили дерево разлюбви. Фьють! И ты освободился от своих чувств навсегда. Порхай, как бабочка!

Под его ногами лежали комья земли.

Холли поглядывал на него с детским любопытством.

Фрэнк, который только пришел и еще не успел стряхнуть с себя запах стружки, — с угрозой и настороженностью.

Казалось, он вот-вот набросится на Малкольма, чтобы запихать его обратно в могилу.

Вероника только икала, сидя на верхних ступеньках.

Видимо, ее нервы окончательно расшатались.

И все это на трезвую голову!

Даже Тэссе захотелось плеснуть себе виски, но инквизиторский организм сложно было напоить.

— Ладно, — сказала она решительно, — Смиты, идите сюда.

— Ни за что к этому гаду не приближусь, — предупредила Вероника взвинченно.

— Да и мне неохота быть рядом с этой истеричкой, — расслабленно проговорил Малкольм.

— Почему у тебя на голове корона? — спросил Холли.

— Я могу сделать тебе скипетр, — хмыкнул Фрэнк, — красного дерева, например.