На лице секретаря начала отражаться растерянность – чего хочет Шеф?

– Ну тогда гони их всех к х.ям. Только, конечно, вежливо.

– Простите, Джордж Джорджиевич, не понял?

– Ну, объяви, что приёма не будет. Поеду праздновать домой.

– Но как же?..

Он посмотрел на секретаря и улыбнулся. Равиля можно понять. Ему непонятно. Он боится разозлить Шефа и одновременно понимает, что выйдет скандал. Тихий, почти незаметный, но скандал. Какие будут дискуссии под ковром! Какие гадания на кофейной гуще от «ведущих аналитиков»! И, конечно, в жизни никто не поверит, что Он просто решил устроить себе праздник. У Него сегодня юбилей. Полвека. Можно его взять и просто провести с приятными людьми?

– Да, Равиль, ещё свяжись с премьер-министром – возлагать цветочки к Вечному огню сегодня поедет он.

– А вы как же?

– А я, Равиль, не виноват, что родился спустя ровно 20 лет после 22 июня 1941-го. И совершенно не обязан отменять из-за этого свой праздник. И вообще… ты не маячь, как памятник. Давай присядем.

Он встал из руководящего кресла, положил секретарю руку на плечо, провёл его к диванчику в углу, усадил, сам сел рядом.

– Равиль, ты никогда не замечал такого... Как бы тебе это объяснить? Вот ты был холостой, а потом женился – и понимаешь, что у тебя началась другая жизнь. Потом родился ребёнок – и она опять другая. Что-то такое было?

– Конечно, было, Джордж Джорджиевич.

– Ну вот. А теперь попробуй представить, что такое может случиться и в 50 лет тоже. Я вот сегодня в очередной раз начинаю новую жизнь. И у меня по этому поводу большой праздник. И этот праздник стоит всех формальных церемоний типа возложения цветочков к Вечному огню и речей о вечной признательности павшим 70 лет назад. И уж тем более я могу себе позволить сегодня не видеть все эти хари, которые собрались в приёмной.

Ты понял меня?

– Так точно, понял. Но… Вы завтра об этом не пожалеете?

– С чего вдруг?

Он улыбнулся и обнял секретаря.

– Равиль, ты забыл одну вещь.

– Какую, Джордж Джорджиевич?

– С сегодняшнего дня я – милостью Всевышнего Творца и волей ста сорока народов, населяющих восьмую часть земной тверди. А теперь почитай ещё раз этот список. Неужели какой-то обнаглевший монах, пара чиновников, десяток жирных котов и отдельно взятый паразит от кинематографа – это больше, чем воля ста сорока народов, населяющих восьмую часть земной тверди? Иди, Равиль, гони их всех к х.ям… в смысле, сообщи с извинениями, что приёма не будет.

1993, 27 апреля

Чёрная иномарка с тонированными стёклами остановилась на краю пустыря – дальше было не проехать. Бурьян, кучи мусора. Глухая окраина городишки под столицей, позабытая и людьми, и Богом. Несколько деревянных развалюх, расселённых по ветхости. Ни одной целой рамы в окнах, следы выдранных труб и голые крыши – металл отсюда унесли весь. Да и вообще всё, что может пригодиться в хозяйстве.

– Шеф, нам точно сюда?

Шеф ничего не ответил. Вышел, хлопнул дверцей и направился прямиком к крайней халупе.

В таком настроении водитель наблюдал его всего несколько раз, в основном – на кладбище на окраине Мошковца. Там была похоронена любимая женщина Шефа. Совсем небольшой, но густо засаженный плакучими ивами участочек. Посредине – памятник: свеча из белого мрамора, а в пламени – голова молодой красавицы с длинными локонами. Одно слово: «Мария». Ни фамилии, ни дат жизни. Шефу было достаточно. Он разговаривал с ней, как с живой. О чём – этого водитель не знал, ибо к Шефу в этот момент было лучше не подходить. А водитель и так его боялся до ужаса.

В правительственном гараже он работал уже более четверти века. Довелось возить самых разных людей: умнее, глупее, наглее, хитрее. А такой попался впервые. Водитель, конечно, слышал эту байку: когда-то давно Шеф попал в руки гэбистов и те испытали на нём какой-то психотропный препарат, давший неожиданный эффект. Но мало ли чего понапишут в перестроечной прессе про чекистов!

Не смешно стало, когда он заглянул Шефу в глаза. Вернее, Шеф заглянул в глаза водителя. При первом личном знакомстве и рукопожатии. В светло-серых очах Шефа не прочитывалось ничего. А вот его взгляд... Какой там рентген! Что может эта медицинская игрушка?

– У вас нехорошо на душе, – произнёс Шеф вместо приветствия. – Вы боитесь. Чего вы боитесь?

Водитель пробормотал что-то такое про нового пассажира. Шеф не возражал. Улыбнулся.

– Меня можете не бояться. Я хоть и знаю всё, в том числе и про вас, но к человеческим слабостям отношусь с пониманием.

И ведь, похоже, он не шутил. Знал ли Шеф всё – неизвестно, но к его рентгену абсолютно точно прилагались звериное чутьё на любые опасности и полная беспощадность. И очень специфическое везение: с людьми, которых угораздило стать врагами Шефа, как-то очень быстро случались неприятности. Вот жил человек, а потом раз! – и прибрал Господь. Причём по абсолютно естественным для любого судмедэксперта причинам. Так что водитель не сомневался: если однажды Шеф обнаружит за ним слабость, к которой нельзя отнестись с пониманием... Задохнулся угарным газом в гараже, мало ли.