Зимой я посетил родную деревню. Сфотографировал часовенку на память внукам. Раньше в нее ходили пожилые люди помолиться в Великий пост и на праздники. Теперь лет 15–20 уже не заходят. От времени фундамент растрескался. Школу я тоже заснял. Она для меня, как и вся деревня, родная. Я в ней учился с 1944 по 1951 год. Окна ее теперь наполовину заколочены. Из жителей 210 домов молодежь почти вся выехала в город. Отток ее начался еще с начала 60-х.

К тому времени наш колхоз «Победа бедноты» объединили с кузнечихинским колхозом, оставив ему имя вождя. Затем переименовали — «22-го партсъезда КПСС». В дальнейшем на базе Горьковского сельскохозяйственного института был организован совхоз «Пригородный», отделение учхоза «Новинки».

Колхозники на полях сеяли рожь, пшеницу и другие культуры механизированным способом. Тогдашние пенсионеры завидовали им. Говорили: «Так-то что не работать. На поле приезжают к 9-ти часам утра, сеют машинами. И денежки за это получают. Мы трудились от зари до зари. Сеяли вручную. Жали серпом. А получали палочки».

Время менялось. Односельчане осмелели. Стали просить построить в деревне клуб, чтобы молодежь могла сходить вечером на танцы, в кино, организовать художественную самодеятельность. Много раз писали властям, чтобы поставили памятник погибшим в войну 1941–1945 годов. Но дело не двигалось с места. На наше счастье, как-то в газете «Горьковская правда» вышла статья под заголовком «Забытая деревня». После этой публикации памятник быстро установили (автор этих строк с другими мужиками рыл землю под фундамент). А клуба до сих пор нет. Остались одни обещания.

Может, поэтому мало сейчас в деревне детей. А несколько ребятишек учить, говорят, нерентабельно. Лет пять-шесть как совсем не учат. В помещении школы размещены медпункт и библиотека.

«Хозяйкой книг» работает на полставки молодая женщина Евдокия Сергеевна Кузнецова (до замужества Гушева). Я очень обрадовался, когда увидел там несколько читательниц, которые учатся в Нижнем Новгороде в институте. В библиотеке они берут необходимый им материал.

Чуть не забыл упомянуть, что в ноябре 1937 года наше Ново-Покровское посещал В.П. Чкалов. Он тогда был депутатом Верховного совета СССР от Горьковской области и Чувашской республики. Очень горячо интересовался жизнью колхозников и их делами. Об этом мне поведали покойный С.А. Золин и ныне здравствующий А.П. Пальгуев.

В деревне Ново-Покровское давно проведены газ и вода. Но вода из колонок течет некачественная. Поэтому кстовские власти запланировали открыть новый источник питьевой воды, капитально отремонтировать вдоль деревни изрытую дорогу. И заасфальтировать. К старой молельне навозили бетонных блоков, чтобы возродить ее на радость людям.

Еще в советские годы поговаривали пустить троллейбус до деревни Ново-Покровское (расстояние до Нижнего менее пяти километров), чтобы молодежь могла спокойно добираться на работу и учебу, а крестьяне — возить на рынок товар. Но помешала перестройка. А может, мечта односельчан еще осуществится?

PS. Нынешним летом умер А.П. Пальгуев. Совсем недавно снесли старую часовенку и строят новую.

Март 2003 г.

Меня однажды заинтересовало: почему деревне (деревня — слово женского рода), как нашей, например, дали название среднего рода — Ново-Покровское. Поспрашивал некоторых: «К кому обратиться с таким вопросом?». Мне посоветовали написать в Горьковский государственный историко-архитектурный музей-заповедник.

Оттуда (28 марта 1979 г.) пришел такой ответ: «К сожалению, историей возникновения названий сел и деревень мы не занимаемся и поэтому ответить по существу Вашего вопроса не можем.

Попробуйте обратиться на кафедру экономической географии пединститута к тов. Трубе Л.Л. Он занимается топонимикой и, возможно, даст Вам ответ.

С уважением, директор музея-заповедника Л. Зерчанинов».

По совету Л. Зерчанинова я написал в пединститут (лично Трубе). И вот что мне оттуда ответили:

(Пишу только для тех, кто тоже интересуется таким вопросом).

«Уважаемый Евгений Павлович!

Лев Людвигович Трубе передал мне Ваше письмо для ответа по интересующему Вас вопросу.

В топонимии суффиксы — ово, — ино используются при образовании названий от тех же основ, что и суффикс — ов, — ин. Разница лишь в соотнесенности названий с их родовой принадлежностью. Конечные — ов, — ин скорее ассоциируются с представлением о городе, а — ово, — ино — о селе или поселке. Но это тенденция только нашего времени. В прошлом, 19 веке, такой тесной связи между размером или видом объекта (город, починок, село, деревня) и его названием не было. В результате до сих пор нет однозначного соответствия грамматического рода объекта и грамматической формы названия. Сравните: город Черемхово, деревня Жуково, д. Дубравное и др. Иногда форма среднего рода удерживается в названии деревни, если в прошлом это было село (т. е. была церковь), но это не обязательно.

Активность формы среднего рода в прошлом объясняется тем, что сами виды объектов были мало дифференцированы и объединились общим понятием «селение» (ср. село, сельцо, сельбище и др.). Это главная причина.

С уважением Талина Анатольевна Исаева, доцент кафедры русского языка. ГГПИ им. Горького. 12.05.1979 г.».

Из рассказа Зинаиды Панкратовой

Евгений Павлович Молостов описал в рассказе «Заблудшая» в сборнике «Когда цветет черемуха» (Н. Новгород, 2002 г.) мою семейную жизнь. Но хочу осведомить читателя, что у моря я не была сроду. Мы с ним познакомились в гальванике на заводе им. Ульянова «Термаль», работая оцинковщиками. Покрывали металлические изделия тонким антикоррозийным составом. И там я ему все свои семейные неурядицы и рассказывала, вдыхая с ним не морской воздух, а запах щелочи, серной и азотной кислоты.