Мы до сих пор общались. Ей нравилось наше ни к чему не обязывающее общение.

Ася говорила, что была замужем в Ингушетии, куда её в молодости украли. У неё была взрослая дочь, подарившая ей внука, и был сын школьного возраста. Была она в разводе или являлась вдовой, я не помню. Ася рассказывала историю про какую-то ещё любовь, которая предательски покинула её в трудную минуту. Был теперь и Николай, о котором она положительно отзывалась, как будто собиралась связать судьбу и узаконить отношения браком. Несмотря на это, не упускала шанса провести время со мной.

Правда, обстоятельства складывались так, что встречаться после выписки Гули было негде. Первая палата больше не давала повода дойти до конца коридора. Но сама природа помогала и давала ответ.

Прихватив покрывало, бутылку воды, сок и одноразовые стаканчики мы с Асей отправились в сад. Найдя лаз через накиданные ветки, имитирующие подобие забора, пробрались на территорию сада. Оказались в другом мире, зовущем забрести подальше.

Было около полудня, апрельское солнце кусалось на открытом пространстве и хотелось быстрее добраться до места. Мы спустились в низменность, корпус больницы скрылся из вида.

У подножия холма паслись коровы, которые провожали нас взглядами, пережевывая жвачку свежей травы и, похлёстывая хвостами, отгоняли назойливых насекомых. Присутствие человека не было заметно, тишину нарушал лишь шелест травы под нашими ногами и хруст сочного коровьего жевания. Мы обошли коров стороной и стали подниматься на холм. Подъём заставил попотеть, но надо заметить, Ася терпеливо шла за мной по примятой траве, разросшейся на загривке холма уже по колено.

Поднялись на холм. Перед нами открылась живописная картина. Вокруг красовались горы во всем великолепии! Справа внизу, как детский конструктор на паласе, раскинулся город. Позади нас виднелись тонувшие в зелени корпуса больничного городка.

Между цветущих яблонь я постелил покрывало. Земля успела прогреться и можно было не бояться ревматизмов. Апрельское солнце было ласковое для солнечных ванн. Мы с Асей наслаждались в костюмах Адама и Евы.

Стояла тишина, нарушаемая лишь пением птиц, стрекотанием насекомых и игрой ветра в молодой листве. Всё это сливалось в звуковой фон, который дополнял картину райского сада.

Лёжа на спине, разбросав руки и ноги, я смотрел в небо, где резвились стрижи и ласточки. По небу, как катер по морю, плыл большой самолет, оставляя след белоснежной морской пены. Самолет проплывал с юга, из-за хребта гор, и когда начал теряться из вида, послышался далекий гул моторов. В Россию летит, – подумалось мне, – из тёплых стран.

Вдруг зазвонил мобильник…

Звонил Басир из тюремного ада.

– Тенгиз, салам! – послышался бойкий голос.

– Салам, Басир!

– Как ты, родной? Чем занимаешься?

– Я в раю!

– Как в раю?

– В цветущем саду с женщиной! – сказал я и посмотрел в небо.

Орлы парой кружили в горделивом танце прямо над нами.

– Её не Ева зовут? – рассмеялся Басир.

– Ася.

– Рад за тебя. Молодец!

– У тебя как, Басир?

– Да у меня… ты же знаешь…

– Опять черти одолевают?

– Да, пытаются… постоянно мутят что-то.

– Крепись, братан, сочувствую.

– Я их гоняю. Они никак не угомонятся. Соберутся гурьбой, рога и хвосты прятать пытаются. Интриг наплетут, кровь начинают сворачивать. Но сколько не прячь, всё равно видно. Я их быстро на место ставлю, – посмеялся он.

– Знаю, братан…

– А что за девочка с тобой?

– На, поговори, – передал я трубку Асе.

– Ал-ло, – протянула Ася улыбаясь. – Спасибо, взаимно.

Они поговорили, и Ася вернула трубку.

– Ладно, братан… Береги себя! Поправляйся! – пожелал Басир.

Я понимал, как там тяжело и мысленно пожелал ему скорейшего освобождения. Но этот человек не привык падать духом ни при каких обстоятельствах.

Солнце клонилось к горам, приближался вечер. Надо было возвращаться. Мы невольно завели разговор о больнице. Ася, между прочим, сказала:

– В первую палату положили девочку. Ты к ней не подходи, она больная.

– Мы все больные, – не придав значение её словам, ответил я.

– Но она очень больная, к ней нельзя подходить… даже здороваться с ней нельзя, – сказала Ася серьёзно.

– И чем же она болеет?

– Не знаю.

– ВИЧ, РАК?.. Почему нельзя к ней подходить? Не проказа же у неё?

– Не знаю… Мне один пацан сказал, который её знает.

– Откуда знает?

– Они с одного района.

– Ладно, хорошо, – сказал я, а сам подумал: «Неспроста Ася это говорит, так переживает, что предупреждает об опасности? Смешно. Что-то неубедительно это звучит. Больше похоже на бабские интриги. Соперницу почуяла? Я даже не знаю, о ком речь».