Маргарита Виссарионовна

Высокая, поджарая, с длинными ногами и осанкой балерины, она не выглядела на свои лета. Короткие рыжие волосы всегда были безупречно уложены, к маникюру – не придраться, одежда брендовая. Маргарита Виссарионовна была главным редактором частного издательства, которое принадлежало её любовнику: надёжному и непотопляемому. Что радовало и тонизировало.

Марго была из приличной, интеллигентной, и, как водится в подобном случае, – небогатой семьи. Приходилось приспосабливаться и пробиваться. Окончив литературный институт, она поняла, что писатель из неё никакой. Оперативно выйдя замуж за подающего надежды Турковского, она решила: легче издавать и иметь с этого, чем писать и ничего порой не иметь. Марго нащупывала связи, искала потенциальных спонсоров, продвигала мужа, между делом воспитывая дочь.

Лариса поставила перед Маргаритой Виссарионовной большую чашку кофе со взбитыми сливками и серебряный поднос с миндальным печеньем. Та нервно захрустела любимым лакомством: «Ты только посмотри, этот престарелый пенёк вдруг надумал взбрыкнуть! Придётся его приструнить!»

Марго решительно вернулась на поле боя.

– О реальности можно писать только в стол! Нельзя позволять себе такую роскошь. Расплатишься с долгами, тогда и будешь писать свою желанную грязную прозу! – разъярённая Марго металась по комнате, – Да и кто тебе такое разрешит, позволь спросить? – она приостановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

– А что, есть кому не разрешать? – робко спросил Эл.

Марго обессиленно опустилась в кресло.

– Дебил, ты, Турковский. Я! В первую очередь я тебе не позволю. Как твой редактор. Как профессионал, разбирающийся в книжном рынке. Как тот, кто живёт в реальности, отслеживает момент, настрой и текущие возможности. Наконец, как твоя бывшая жена, имеющая с тобой общую дочь! Выбирай любой жанр. Любой, кроме реализма. Он никому не интересен. Надоели любовные романы? Пиши фэнтези, детективы, сказки, триллеры, наконец!

– Триллеры.

– Что?

– Я выбираю триллер.

– Чёрт с тобой, это лучше, чем ничего. Садись, работай. Через неделю. Слышишь? Запиши на скрижалях: через неделю приеду. Посмотрим, что за триллер ты способен родить, – Марго поднялась, привычным жестом одёрнула узкую юбку и, увидев, что та сплошь покрыта шерстью (забывшись, она села в кресло Чарли), – завопила:

– Где эта лохматая гадина? Я убью его! Лара! Почему вы не чистите кресло?

Марго посмотрела на часы.

– Боже! Весь день с тобой потеряла! Отсыпайся, – и за работу!

***

Эммануилу Леонидовичу не спалось.

– Чарли! – позвал он дремавшего кота, – Я по горло сыт своими «творениями». Ты просто не читал их, к счастью, иначе… Иначе, – разочаровался бы во мне.

Чарли преданно заглянул ему в глаза.

– Один ты меня понимаешь, Чарльз, – погладил кота Эл и вздохнул: в первый раз он был кардинально не согласен с Марго. Ему хотелось свободы. Реальности. Настоящих чувств. Свежего ветра перемен. Но сидя в стильном кабинете, на «чертзнаетсколькидоллоровом» кресле, за сделанным на заказ дубовым столом, невозможно постичь реалии бытия и нужды маленького человека.

И Турковский решил пойти в народ. В самое пекло. Однако идти туда нужно было с большой осторожностью, стараясь не только не спугнуть, но и заслужить доверие этого самого народа, о нелёгкой жизни которого он собирался писать. Тщательно промониторив места скопления объекта исследования, Эл обозначил геопозиции. Для первой ходки он наметил «Чебуречную №1», что на Арбате, – самую старую в Москве. Посмотрел в окно: светало. После бессонной ночи жутко хотелось есть.

С наслаждением поглощая яйца пашот и кабачковые оладушки с моцареллой и паштетом из авокадо, Эл запивал всё это гурманство душистым вязким какао. Признательно посмотрев на Лару, он внезапно подумал, что ведь она-то и есть представитель того самого народа, и неплохо бы, перед «внедрением», с ней проконсультироваться.

– Лара, как вы полагаете, «Чебуречная №1» достаточно оптимальный вариант для исследования народной жизни?

– Что, простите? – не поняла Лариса.

Турковский постарался максимально доступно изложить свой план.

Лара, внимательно выслушав его доводы, покачала головой.

Конец ознакомительного фрагмента.