— Что пишут? Потерял тебя твой драгоценный Игогошенька?

Саша впивается в меня гневным взглядом, и я замечаю, что в глазах у нее стоят слезы. Она выхватывает у меня бокал, залпом выпивает его до дна и, зажмурившись, заходится в кашле. Приложив тыльную сторону ладони ко рту, она шумно втягивает воздух носом, а затем медленно выдыхает.

— Видимо, уже не мой, — дрожащим голосом произносит она и заметно старается не расплакаться.

Я ошарашенно смотрю на нее, не зная, как реагировать. С одной стороны, радостно, что этот идиот, походу, слился, а с другой, видеть слезы Саши, печаль и обиду в ее глазах просто невыносимо. Я так ухожу в себя, что вздрагиваю, когда чувствую несильный тычок в бедро. Сосредотачиваю на Саше взгляд и вижу, что она решительно протягивает мне пустой бокал:

— Белов, ну чего сидишь? Налей еще, — решительно просит она. — Буду согреваться.

Видимо, в программе сегодня чай покрепче.

— Может, не стоит, Саш? Что тебе этот Игорь написал? Давай разберемся, своих в обиду не даем, — пытаюсь отшутиться, а сам внутри уже закипаю, готовый достать из-под земли этого Игогошеньку и преподать ему урок. Нельзя обижать мою жену, пускай и бывшую. А судя по ее резкой смене настроения, этот мудак явно обидел ее. Вот только алкоголь и Саша ни хрена не ладят друг с другом, поэтому я стараюсь отговорить бывшую от дурной затеи. — Давай все-таки лучше чай с медом?

— Сам свой чай пей. Тебе виски жалко, что ли? — прищуривается она. — Так скажи, я твоему дружку Лаврову позвоню. Он, в отличие от тебя, более гостеприимный.

Ага. Я итак уже сегодня злоупотребил его дружбой, подсунув пьяную Барби. Достаточно с него за один вечер.

Но глядя на Сашу, понимаю, что она серьезна как никогда.

Вздыхаю, потому что знаю — зараза упряма как сто баранов, и переплюнет ее разве что Женька. Проще уступить, чем спорить. Поэтому забираю у нее бокал, наполняю на четверть и отдаю обратно. Сам же делаю глоток прямо из горла. Ну а что? Если вечер по одному месту, то и нечего беспокоиться о таких мелочах.

Кошусь на Сашу, наблюдая, как она отпивает немного и морщится, но потом все равно делает еще один глоток.

— Так и не скажешь, что случилось?

— Ничего. Сама виновата, — бубнит она и замолкает, но через несколько секунд резко переводит тему: — Слушай, Белов, у тебя лед в доме есть? А то пить невозможно.

— Вот и пила бы чай. — Бросаю на нее взгляд из-под опущенных век. — Сел удобно. Не хочу вставать.

И снова этот умоляющий взгляд кота из Шрэка. И снова я встаю и послушно иду на кухню за льдом, а заодно и за какими-нибудь закусками, потому что пить Саша не умеет. Тем более на голодный желудок. У нее и без того наутро жуткое похмелье. Не думаю, что за последние пару лет что-то изменилось.

Нахожу в холодильнике сыр, колбасу, нарезаю на скорую руку, накладываю лед в глубокую чашу и возвращаюсь в гостиную. Ставлю все на журнальный столик и пододвигаю его поближе к креслам. Сажусь в свое и, повернувшись к Саше, чтобы предложить ей поесть, чувствую дежавю.

Та-а-ак. Похоже, кто-то не терял времени даром и пошел по стопам Марины. Потому что Саша поднимает на меня уже прилично помутневший взгляд. Смотрю на ее бокал и обнаруживаю, что он пуст.

Черт. Не надо было поддаваться ее провокации и наливать алкоголь. Но, признаться честно, у меня никогда не получалось сопротивляться этой женщине и особенно ее гипнотическим глазам. С самого первого мгновения, когда я ее увидел, они стали моим криптонитом, и с тех пор ничего не изменилось. Вблизи задыхаюсь, а без них сдохнуть готов.

— Вот скажи, Тимур, я плохая мать?

Неожиданный вопрос Саши застает меня врасплох.

— Откуда такие мысли? — Она на мои слова строит недовольную гримасу. — Да нормальная ты мама, лучшей для нашей Женьки не найти. — Внезапно на ум приходит догадка, откуда ноги растут, и внутри все закипает от гнева. — Тебе что-то твой Игогошенька написал?

— Хватит его так называть! — огрызается зараза. — А вообще… уже все равно. Если бы я не баловала дочь и могла объяснить ей элементарные вещи, то не обломала бы тебе вечер и не опоздала в ресторан… Его мама права…

Последние слова Саша грустно бормочет себе под нос, но я все равно прекрасно ее слышу, и мне с трудом удается оставаться дипломатичным.

— Так. Выброси все это дерьмо из головы и больше не смей так думать! Ты хорошая мама, Саш, просто любишь свою дочь и поступаешь так, как лучше для нее. Это нормально.

Я едва сдерживаюсь, меня трясет от одной только мысли, что какой-то левый чувак и его мамаша смеют осуждать мою жену. Хоть и бывшую, черт возьми. Да лучшей матери для нашего лисенка даже пожелать нельзя!

Хватаю бутылку виски, желая немного отвлечься и приглушить вспыхнувшую злость, как понимаю, что она какая-то слишком легкая. Поднимаю ее на уровень глаз и вижу, что виски там осталось буквально на один глоток.

Какого хрена? Когда она успела?! Даже Марина оказалась медлительнее. Не знаю как, но Шурика нужно хоть немного накормить, иначе завтра ей будет очень плохо. А как показывает опыт предыдущих лет, страдать от этого буду я.

Саша бездумно смотрит на огонь в камине, а я, взяв кусочек сыра, подношу его к ее губам. От неожиданности она вздрагивает и поворачивает ко мне голову. Странный у нее какой-то взгляд. Настораживающий.