По всему телу пробежали мурашки. Я выключила воду, пихнула зубную щетку в рот и старалась сосредоточить свое внимание на чистке зубов, но мое тело предательски вздрагивало от настойчивых ласк Эдриана. Его руки уже проникли в мои (трски), и в этот момент я издала тихий стон.

— К черту! — рыкнул Эдриан.

Он развернул меня к себе и страстным поцелуем впился в губы.

Эдриан подхватил меня руками за ягодицы, усадил на стиральную машинку и, спустив ночной пеньюар,

(18 +)

— Пожалуйста… — прошептала я. — Пожалуйста, Эдриан…

Он легко снял меня со стиральной машинки и повернул к себе спиной.

Пеньюаром Эдриан связал руки за моей спиной. Я замерла в ожидании. Эдриан шлепнул меня по ягодицам и усмехнулся.

— Что? — раздраженно спросила я.

— Твое тело буквально ноет без меня. Это приятно.

Эдриан наклонился и поцеловал меня между лопаток.

— Ты издеваешься, да?

— Тебе от меня нужен только секс? — рассмеялся он.

— Какой же ты засранец, Эдриан Кайн!

Эдриан развязал руки и развернул меня к себе лицом. Его взгляд был наполнен страстью, но он тщательно сдерживал ее. Я нахмурилась. Поведение Эдриана никогда еще не было таким странным.

— Что-то не так? — мягко уточнила я.

— Все хорошо.

— Ты ведешь себя не как обычно.

— Просто сегодня особенный день, — Эдриан улыбнулся шире и направился в комнату.

— Куда ты собираешься?

— Мне нужно отъехать и встретить моего старого друга.

— Друга? Я его знаю?

— Не думаю. Мы учились вместе, пока его не отчислили, — с сожалением в голосе ответил Эдриан. — А еще из Нью — Йорка прилетели родители, — Эдриан задумчиво посмотрел на меня, снова улыбнулся и схватил ключи от машины. — Я скоро вернусь. Пожалуйста, будь готова, — он поцеловал меня в висок и скрылся за входной дверью.

Не понимаю, что с ним сегодня такое?

Я помотала головой и, взяв цветы с кровати, поставила их в вазу. Букет был большим и невероятно красивым! Какой все же необычный цвет у этих роз. Они не резали глаза ярким синим цветом, а, скорее, излучали лазурную нежность, наполняя к тому же комнату приятным ароматом.

Вдруг раздался телефонный звонок. Я отвлекалась от букета и поспешила ответить.

— Милая, с днем рождения! — послышался ласковый родной голос.

— Мам! — вскрикнула я. — Эдриан подарил мне синие розы! Они такие красивые! — я не могла сдержать свой восторг и тараторила без остановки.

— О, дорогая, я рада за тебя!

— Ой, спасибо за поздравления.

— Не за что, дорогая. Отец тебе не звонил? — тон матери сменился на тревожный.

— Нет, а в чем дело?

Я немного напряглась. На том конце провода раздался глубокий вздох. Почему сегодня все себя так странно ведут?

— Мам?

— Вчера мы слегка повздорили, и он уехал.

— Что произошло?

— Он не хочет отпускать тебя жить с Эдрианом в Ричмонде. Отец считает, что ты еще не готова и…

— Мам, но это решаю я и только я. Папа волнуется, понимаю. Я поговорю с ним.

— Он не берет трубку.

— Все будет хорошо, — я попыталась успокоить ее.

— Ладно, — мама снова глубоко вздохнула. — Обязательно свяжись со мной, если дозвонишься до него.

— Договорились.

Мы поговорили еще несколько минут, обсуждая планы на сегодняшний день, а затем, еще раз пообещав поговорить с отцом, я повесила трубку.

Странно, папа всегда был спокойным, что произошло? Они с мамой могли поссориться только в шутку, но так серьезно — впервые. Я отогнала плохие мысли прочь и решила позвонить отцу. Через пару гудков он ответил:

— Привет, — сухо произнес папа.

— Пап, привет. Как дела? — мои руки дрожали от волнения. Я чувствовала, что что-то не так.

— Тебе мама звонила?

— Да. Что произошло?

Повисла пауза. Я слышала тяжелое дыхание отца.

— Послушай, где ты?

— В Ванкувере. Ривьера, когда ты будешь одна, без Эдриана? Я хочу поговорить.

— Се-ейчас… — протянула я.

— Скоро приеду. Будь дома.

— Хорошо, пап.

Он положил трубку, а я почувствовала, как меня сковал страх.

Голос отца звучал строго и грустно. Очевидно, он был чем-то сильно огорчен. Мы мало общались в последнее время; у него и мамы не было свободного времени из-за навалившейся за последний год работы. Может, он поэтому хочет поговорить? Его чувства я могла понять, ведь отпустить свою единственную дочь жить в другой город, приняв ее самостоятельность — сложно.