Денис недовольно вздохнул и нехотя поплёлся открывать дверь. За ней застенчиво переминался с ноги на ногу знакомый из посадской слободы. В руке он держал долото и всем своим видом извинялся за то, что побеспокоил оружейника по мелкому бытовому поводу.

– Вишь, щербатина какая здоровая! – начал жаловаться он, зайдя в сени и протянув Денису долото. – Поправишь?

– Никак не могу, – отрезал тот. – Женюсь через два дня. Ларчик буду ковать. Невесте в подарок. Дай Бог успеть! Спать не лягу, пока не сделаю.

– У тебя на Малую Пречистую свадьба будет? А никто и не слыхал.

– Сам не знал…

Посадский человек вылетел из сеней в полнейшем недоумении, даже не попрощавшись.

Не прошло и получаса, как к Денису пришли два ремесленника, с которыми он собирался ехать в другой город, – его юный помощник Аким и столяр Фёдор.

– Что ещё за свадьба у тебя? На ком женишься? – начал допытываться последний. – Ааа, да ты хвачёный! С кем нажрался-то?

– С Путилой Быковым.

У Фёдора вытянулось лицо.

– С кем, с кем?

– Я же сказал, – веско ответил Денис. – Со стрелецким головой.

– С какого перепугу он тебя приючал?

– Путила узнал, что я настропалился в Тонбов. Кто-то ему донёс. Вот и позвал.

– Позвал и нажрался вместе с тобой? – засмеялся Фёдор. – Не брехай!

– Взапрок говорю.

– Быков, значит, тебя отговаривал от Тонбова?

– Отговаривал? – усмехнулся Денис. – Опричился он на меня, дюже опричился! Взбуду грозился мне дать, до полусмерти избить.

– А вином тогда зачем поил?

Столяр всё ещё думал, что Денис его разыгрывает.

– Воевода велел ему меня женить, – ответил Денис. – На сироте-мордовке. В награду за Тонбов…

– Иван Васильевич? – рассмеялся Фёдор. –Тебя? Женить решил?

– Ага.

– И ты не погребовал?

– А с чего мне девкой-то гребовать? Воеводу злить?

– Невесту хоть видел? Кривая, рябая, тощая?

– Нет, приглядная. Глазищи громадные, серые. И не пиглявица какая-нибудь. Есть, что потискать. Очень даже есть! – Денис изобразил руками пышную грудь. – И ещё поёт, как соловей. Всем хороша, токмо приданого за ней нет.

– Перезрелая, поди?

– Менее двадцати годков.

– Задрал брехнёй! – хмыкнул Фёдор.

– Взапрок говорю.

– Перекстись!

– Вот те крест святой!

Фёдор задумался: «Вдруг не врёт? Всяко ведь бывает в жизни».

– Свадьба-то когда? Неужто на Малую Пречистую?

– Два дня осталось, а колготы страсть сколько! Ларчик для невесты хоть сделаем? Успеем? – спросил Денис.

– У меня готовый есть. Дам, коль у тебя свадьба. Снабди ковкой позатейливее – и дело с концом. Потом сочтёмся.

– Дружкой будешь?

– Вот это поворот!

Аким, который поначалу вдумчиво слушал разговор, наконец, вклинился в него:

– Выходит, потонула наша вмистяжная мечта, как грузило в омуте?

Денис пожал плечами.

– Не знаю. После свадьбы потолкуем. Через недельку.

– Ты, значит, будешь с девкой кувыркаться, а мы от страха трястись? – покачал головой Фёдор. – Ждать станем, кнутом Быков нам спины исполосует или по красивой мордовке подарит?

– Про вас я с ним не гутарил. Он не знает, что вы со мной ехать собирались.

– И на том спасибо, – улыбнулся ему столяр…

Ночью Денис почти не спал. Ум его враждовал с телом. Рассудок говорил: «Что ты творишь? Зачем тебе эта мордовка? Раз уж настропалился в Тонбов, уматывай, пока темно! Когда тебя хватятся, проедешь полпути. Не догонят».

Однако воображение не слушалось разума. Оно рисовало совсем не картины ратного поприща, а ладное тело Варвары, брачную ночь с ней. Ведь у Дениса давно не было женщины. Он старался пореже тратиться на гулящих девок, откладывал деньги на будущее.

Наутро стрельцы привезли на подводах тёс и брёвна. Вошли во двор, скинув свои грубые сермяжные кафтаны. Кузнеца они отыскали по стуку молота. Денис рано утром разжёг горн и теперь вместе с Акимом ковал для ларца ножки в виде утиных лапок – вроде тех, что болтались на поясах и ожерельях у мокшанок, которые привозили на козловский торг ягоды, грибы и дикий мёд. Бронзовые лапки были знаком Ине-нармонь – Великой птицы, прародительницы жизни. Из её яйца, по мокшанским поверьям, родился наш мир. Ларчик с такими ножками должен был понравиться Варваре.