Стоя и прислушиваясь, я вдруг услышал шаги. Со стороны носовой части судна появилась фигура. Казначей Джонсон.

Он поприветствовал меня.

– Прохлаждаешься, Грегг?

– Да, – ответил я.

Он прошел мимо меня и вошел в дверь курительной комнаты неподалеку.

Я постоял немного у одного из палубных иллюминаторов, глядя на звезды, и без малейшей причины почувствовал, что напрягся. Джонсон был большим любителем регулярного сна – бродить по кораблю в такой час было совершенно не похоже на него. Неужели он следил за мной? Я сказал себе, что это чепуха. В этом рейсе я с подозрением относился ко всем и ко всему.

Я услышал еще чьи-то шаги. Капитан Картер показался из своей рубки, которая находилась в центре сужающегося открытого пространства палубы у носа корабля. Я сразу же присоединился к нему.

– Кто это был? – полушепотом спросил он.

– Джонсон.

– Ах, да.

Он порылся в своей униформе; его взгляд метнулся по освещенной луной палубе.

– Грегг, возьми это.

Он протянул мне небольшую металлическую коробку. Я сразу же засунул ее под рубашку.

– Изолятор, – быстро добавил он. – Снап в своем кабинете. Отнеси ему, Грегг. Останься с ним – так ты будешь в безопасности и сможешь помочь ему сделать фотографии.

Он говорил почти шепотом.

– Я не останусь с вами – не стоит создавать впечатление, что мы делаем что-то необычное. Если ваши приборы что-то покажут или если Снап перехватит какое-нибудь сообщение, принесите его мне.

А потом громко добавил:

– Что ж, в настоящее время будет довольно спокойно, Грегг.

Он направился к своей картографической комнате.

– Боже мой, какое облегчение! – пробормотал Снап, когда напряжение спало.

Мы подключили к его кубрику изолятор, и в пределах его действия мы могли хотя бы разговаривать с некоторой долей свободы.

– Ты видел Джорджа Принса, Грегг?

– Нет. Он приписан к номеру А20. Но я видел его сестру. Снап, никто никогда не упоминал…

На самом деле Снап слышал о ней, но не знал, что она была включена в список пассажиров этого рейса.

– Настоящая красавица, как я слышал. Проклятье для порядочной девушки иметь такого брата.

Я вполне мог с ним согласиться…

Было уже шесть утра. Всю ночь Снап был занят обработкой обычных косморадиограмм с Земли, полученных после нашего отлета. Рядом с ним лежала целая стопка.

– Ничего странного? – спросил я.

– Нет. Ничего.

В это время мы находились не более чем в шестидесяти пяти тысячах миль от поверхности Луны. Вскоре "Планетара" должна была взять прямой курс на Марс. В этой близости от Луны не было ничего, что могло бы вызвать беспокойство пассажиров; обычно мы использовали притяжение спутника для придания дополнительной стартовой скорости.

Рано или поздно должно было прийти сообщение от Грантлайна. Он должен был находиться на противоположной от Земли стороне Луны. Пока Снап торопливо выполнял свои обязанности, я обследовал поверхность Луны с помощью нашего оптического прибора.

Но там ничего не было. Коперник и Кеплер лежали в лучах солнечного света. Высоты лунных гор, глубины бесплодных, пустых морей были вытравлены черным и белым, ясным и чистым. Мрачное, запредельное запустение, вот что такое эта неизменная Луна. В романтике лунный свет может мерцать и искриться, озаряя улыбку влюбленного, но в реальности Луна холодна и мрачна. Не нашлось ничего, что могло бы поведать моим любопытным глазам о том, где может находиться бесстрашный Грантлайн.

– Совсем ничего, Снап.

Приборы Снапа, уже час как настроенные на восприятие самых слабых сигналов, оставались безучастными.

– Если он накопил сколько-нибудь заметное количество руды, – сказал Снап. – Мы должны были бы получить сигнал от ее излучения.

Но наш приемный экран был темным, ничем не тронутым. Зеркальная система давала увеличенные изображения; спектроскоп, перебирая диапазоны длин волн, показывал уровни гор и медленно опускался в глубины морей.

Но ничего не было.

И все же в этих лунных пещерах – миллионах миллионов углублений среди скал этой изрезанной, бесплодной поверхности – вполне могла таиться точка маршрута, по которому могла двигаться экспедиция Грантлайна! Мог ли он заизолировать руду, опасаясь, что ее лучи выдадут его присутствие враждебным наблюдателям?

А может быть, его постигла беда? Возможно, его вообще нет на этом полушарии Луны…

Мое воображение, обостренное фантазией о затаившейся угрозе, которая, казалось, была повсюду на "Планетаре" в этом путешествии, бушевало тревогами за Джонни Грантлайна. Он обещал выйти на связь в ходе этого рейса. Оставалось только ждать, и возможно, не дождаться.

Пробило шесть тридцать. Мы были уже далеко за пределами земной тени. Небо пылало яркими красками; Солнце позади нас представляло собой шар желто-красного скачущего пламени. Земля висела огромным, тускло-красным сводом.