В 25 лет даже самый тяжелый день со множеством забот не приносит усталости. Целый день были «полевые» работы, пройдено невероятное количество километров. Радовала природа, начало зеленого буйства и цветения. Теплый день середины мая подходил к концу. Опоздала на автобус, а ехать домой нужно срочно. Пятница. Ребенка пораньше забрать из сада. Пыльные джинсы. Пыльные кроссовки. Пыльная сумка.

«Голосовать» было страшно, но ничего не оставалось делать. Несмело подняв руку перед встречной машиной, удивилась, что авто плавно притормозило передо мной. Я стою и не знаю, как открыть дверь черного «мерса».

Стильный корвет с бликующими стеклами не позволял видеть того, что внутри салона. Окно с тихим шуршанием опустилось, и голос водителя прозвучал как-то неуверенно:

— Девушка, вы не подскажете, где-то должен быть поворот на Москву. Может я его уже пропустил?

Быстро смекнув, что поворота на Москву два, я ответила:

— Если подвезете, то я покажу. Нам по пути. После моей деревни ваш поворот!

Врать было нехорошо… Но он же ничего не заметит, раз не местный.

— Садитесь, конечно, подвезу.

Я утонула в белом кожаном кресле. Пропыленная после дня пешего хода, старалась не касаться светлой обивки салона. Дорогой аромат витал внутри. Аромат дорогой кожи. Аромат красивого мужчины, сидевшего за рулем.

Робко думая о том, что в такой крутой машине я никогда в жизни не ездила, услышала голос водителя:

— Нам точно прямо?

Я мотнула головой, не глядя на него. Он продолжал:

— А разве не этот поворот, на Москву, который мы только что проскочили?

Краска залила мое лицо: «Вот дотошный!»

Заметив мою неловкость, он начал разговор первым:

— Ездил к родителям. Давно у них не был. Тут все так изменилось!

— А мне ребенка из сада забирать… Он, наверное, один уже остался. Я обычно не езжу автостопом, но тут…

Он повернулся в мою сторону, а я посмотрела на него. Смуглое скуластое лицо. Нос с горбинкой. Черные угольные глаза. Волнистые черные волосы красиво, «породисто» зачесаны назад и струились по шее. Он был похож на араба. Заметив моё внимание, он пояснил:

— Я русский. И папа с мамой русские. Давно живу за границей. Приехал повидаться. Можно я закурю?

— Конечно! Это же Ваша машина!

Он еще раз посмотрел на меня.

— Я не курю в машине. Это правило. Не люблю запах табака. Да и курить не люблю. Нам придется остановиться. Это ровно на пару минут. Можно? Мы не очень опоздаем к ребенку?

В растерянности от такого поворота событий, я тихо проговорила, что МЫ не очень опоздаем… Машина плавно съехала с шоссе на обочину и остановилась. Водитель вышел и закурил… Отошел от машины метров на двадцать, потом вернулся и открыл мне дверь.

— Выходи — прозвучало коротко, отрывисто.

Я растерялась.

— Пойдем! — он сжал мою ладошку и потащил на то место, где только что курил. Мои ноги не слушались от страха. Пустынная трасса. Чужой иностранец. Плачущий ребенок. Все эти мысли лишили меня сил.

— Смотри, что ты там видишь? — он показал вдаль за деревья посадки, указывая в небо. Вдалеке виднелось краснеющее солнце, плавно уходящее за горизонт… Розовые облака, освещенные закатным солнцем, красиво изображали сердечко.

— Ты это видишь или мне кажется?! Что ты видишь вдалеке? Не молчи…

— Сердце, — едва проговорила я, и слезы брызнули из моих глаз. За пару минут столько разных эмоций просто прорвались лавиной слез. Он молча прижал меня к себе. Уткнувшись в его грудь, я всхлипнула, вздрогнув всем телом. Его руки обхватили меня еще крепче.

Его сердце стучало где-то на уровне моего лба. Теплый аромат тела и крепкие руки, которые меня обнимали, не успокаивали, а еще больше заставляли меня рыдать. Как дети, которые пережили страх, и, уже находясь у мамы на ручках, начинали плакать с новой силой. Так и я, всхлипывала все громче. Он наклонился и поцеловал меня в макушку:

— Я — Алекс. Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо. Прости, что напугал.

Он повел меня к машине. Всхлипывая, я уселась на свое место, а он за руль. Но машина не тронулась с места. Дотянувшись ладошкой до мокрой щеки, он большим пальцем провел по лицу, утирая слезинку. Я интуитивно прижалась к его теплой ладони…

— Как тебя зовут?

— Ирина, — я тогда еще была Ирина.

— Что значит твое имя?

— Мирная, наверное…

— Когда Солнце покажет тебе путь твоего сердца, — задумчиво проговорил он, — черное сольется с белым и превратится в умиротворение…