Ночь принесла с собой прохладу, которая была настоящим благословением после жара дневного сражения.

Со стороны поля боя время от времени доносились жуткие стоны раненых аталийцев, молящих о помощи или просящих воды. Голоса некоторых звучали особенно пронзительно.

У нас этих звуков было тоже хоть отбавляй. В обоз были посланы гонцы, и уже спустя некоторое время на тропе, ведущей к нашему вагенбургу, показалась колона повозок с факелами, во главе которой ехали верхом Лада и Кайлина Брин. Они довольно активно и грамотно организовали уход за раненными. Следующие несколько часов обозники занимались транспортировкой раненых и погибших.

В воздухе витал запах крови и остывающей земли. Он смешивался с ароматами леса и озерной воды. Время от времени легкий ветерок приносил запах дыма от костров, что горели в вагенбурге. Дабы не облегчать задачу аталийцам, разжигать костры на холме я запретил.

Темнота была густой, как назло, на небо набежали тучи. Может быть, к утру пойдет дождь. Гленны, стоявшие на страже, реагировали на каждый шорох, готовые в любой момент подать сигнал. Горячка боя отступала, но некое напряжение все еще присутствовало.

Прохаживаясь вдоль рядов солдат, я слышал их приглушенные разговоры. Бойцы делились своими мыслями и переживаниями после сражения. В основном все уже предвкушали завтрашний день и разбор трофеев. Никто не верил в то, что аталийцы решатся на атаку.

При моем приближении разговоры замолкали и меня провожали пристальными взглядами, в которых я замечал восхищение вперемешку со страхом и уважением.

Когда я оказался среди «Отчаянных», взгляд одного из бойцов заметно отличался. В нем не было страха. Я пригляделся. Лицо этого бойца показалось мне знакомым.

— Виконт, вы ли это? — спросил я, наконец, узнав в бойце Андре де Шатильона.

Тот коротко поклонился и ответил твердым голосом:

— Ваше сиятельство, у вас отличная память.

Разговоры вокруг нас тут же стихли.

— Почему вы здесь? — поинтересовался я.

Должен признать меня здорово удивило его присутствие в рядах «Отчаянных». Причем он явно был не на командирских ролях. Виконт стоял плечом к плечу с обычными пехотинцами, что, на мой взгляд, особенно в сложившейся ситуации, было непозволительной роскошью.

Да, я не питал к нему особой приязни, как, собственно, и он ко мне, его взгляд сейчас был более чем красноречив, но я прекрасно понимал, что на данный момент все это отошло на второй план. Передо мной стояла задача поважнее.

Андре де Шатильон прежде всего — великолепный мечник и наездник, которого с детства готовили к карьере военного. Профессионал такого уровня не должен находиться в строю с обычными пехотинцами. Его навыкам и опыту можно и нужно найти другое применение. Я уже даже начал прикидывать в уме варианты.

— Это долгая история, мессир, — усмехнулся он.

А еще я заметил, что виконт де Шатильон не сверлит меня ненавидящим взглядом, как когда-то во времена нашего противостояния. В его глазах я вообще не увидел неприязни, как, собственно, и восхищения, что читалось на лицах его боевых товарищей при виде меня. И виконт явно не боялся меня. Он вообще выглядел каким-то равнодушным и излишне спокойным.

— Полагаю, вы не откажете мне в удовольствии и расскажете свою историю за обедом, — учтиво произнес я и добавил, небрежно взмахнув ладонью: — Разумеется, когда это все закончится…

— Почту за честь, — ответил мне поклоном виконт.

На утро перед нашими глазами предстала ужасающая картина. Поле битвы было усеяно телами павших воинов и их лошадей. Их некогда яркие и разноцветные, можно сказать, праздничные одежды — а ведь каждый дворянин отправлялся на бой, словно на праздник, в самом лучшем своем одеянии — теперь были покрыты слоем грязи и крови. Повсюду валялось оружие, стрелы, изодранные флаги, обломки щитов и копий.

Птицы, привлеченные запахом смерти, кружась в небе, добавляли мрачности этому утру. Здесь и там тяжелораненые аталийцы сбивались с небольшие группки, правда, все они демонстративно отбрасывали свое оружие. Показывая тем самым, что готовы сдаться. Аталийского войска на противоположной стороне не наблюдалось.

Я следил, как сквозь остатки наших укреплений вниз по склону начали спускаться наши бойцы. Под их ногами чавкала темная грязь, пропитанная кровью. Сейчас начнется сбор и подсчет трофеев. Я приказал вести тщательный учет погибших.

Вдали, где когда-то собирались для атаки силы неприятеля, виднелся оставленный в спешке аталийский обоз. Его кое-как разворошили, собирая все, что можно увезти с собой, об этом свидетельствовали разбросанные вокруг телег вещи и отсутствие лошадей. В том направлении уже поскакали наши всадники. Уверен, много аталийцы забрать с собой не могли. И это очень хорошо.