— Как ты выбралась и какого хрена сюда явилась? — спрашивает Дикон и впивается в меня тяжёлым взглядом. — Хочешь увидеть, как я добиваю твоего дефлоратора? — кивает на Константина — Да, ты… — замолкает он

Чувствую, как меняются не только его эмоции, но и эмоции Константина и Джойса, что по-прежнему стоит рядом. Оборачиваются на меня и впиваются взглядом, а затем поднимают голову и смотрят на Крэйвена.

— Охренеть… — отзывается тот и подходит ближе.

Почувствовали, значит.

— Это нужно остановить. Константин не делал того, в чём его обвиняют, — говорю я так, чтобы это услышали собравшиеся, — Он моя пара и я…

— Заткнись! — орёт Дикон, и его глаза наливаются яростью, я даже делаю шаг назад, когда он начинает трястись, падает на колени и издаёт рёв. Наполненный не столько злостью, сколько отчаянием. Бьёт кулаками по земле у ног.

— Дикон, добей его. Мы сейчас уберём девчонку, — слышу голос его дяди, но Дикон вскидывает руку.

Открывает глаза и странно осматривает меня.

— Какого хрена? Какого хрена Мередит, ты оказалась смелее меня и теперь будешь счастлива, выходит? — произносит он едва слышно, а затем уже громче добавляет — Я не буду с ним драться. Нет смысла умирать одному из нас, а тем более ему…

— Да что ты несёшь, действуй! — снова вмешивается его дядя и Дикон поднимается, разворачивается ко мне спиной и раскидывает руки в стороны.

— Да заткнитесь вы все и воспользуйтесь своим острым слухом. — говорит он, а затем силой ударяет кулаком по раскрытой ладони и хромая проходит вперёд. — Она беременна.

Глава 46

Открываю глаза и глубоко вдыхаю. Мой нос заполняет запах моего ликана, свежих цветов и бекона.

Несмотря на то что Константин всё ещё заживает, он уже третий день подряд приносит мне завтрак в постель. Думаю, что если бы мог, делал бы это раньше.

Его забота и внимание мне безумно приятны.

Ему здорово досталось и у меня сердце разрывалось при виде его какое-то время.

Поворачиваюсь на бок и удобно устраиваюсь рядом с ним, а он опускает голову и целует моё лицо, шею, прижимает к себе, а затем опускает руку на живот.

Я чувствую себя странно. Признаюсь, что я растеряна или взволнована, потому что это так неожиданно. Но то, как на нас с малышом реагирует Константин заставляет меня отбросить все страхи и сомнения.

Прошло несколько недель после того, как Дикон остановил бой.

— Спасибо за завтрак, но я не голодна, — виновато улыбаюсь, потому что он очень старался, а я вчера первый день поднялась с постели.

Мне плохо. Беременность даётся мне нелегко, а ещё меня изнутри разрывает оттого, что родители от меня отказались.

— Ты, может, и не голодна, а вот он голоден, — заявляет Константин и присаживается. — Я могу сделать что-нибудь, чтобы облегчить твою боль, милая?

— Это пройдёт. Я была готова, что он меня не простит, — отзываюсь я и подаюсь вперёд. Обнимаю Константина за шею и крепко прижимаюсь всем телом.

— Милая, всё хорошо? — спрашивает Константин, гладит по спине. — Поешь, и если ты хорошо себя чувствуешь, Крэйвен приглашает посидеть у воды. Сыграем в волейбол, подышите морем, — говорит и прикладывает руку к животу.

Киваю ему, а затем приступаю к завтраку.

Слышу, как Крэйвен присвистывает, а весёлая атмосфера вокруг нас исчезает будто бы её и не было. Правда, я не сразу понимаю почему.

Мы с Константином присоединились к остальным ребятам во время отдыха на берегу.

Солнце приятно ласкает кожу, солёный ветер развевает волосы и мне кажется, что я никогда не чувствовала себя счастливее, чем сейчас.

— Это Эмили, — говорит мне Виктор, когда я смотрю, как Солен обнимает какую-то человеческую девушку. Мы все подходим к ней, вокруг собирается целая толпа, с которыми она нас знакомит.

Наблюдаю за тем, как Виктор и Крэйвен обнимают её.

Эмили

Ис замиранием сердца жду, как её поприветствует Константин. Но они обмениваются улыбками, и я чувствую облегчение. Вместе с беременностью все мои эмоции на пределе. И это ещё Константин не сделал меня своей парой, потому что мы не успели в ночь церемонии.

Эмили красивая.

Высокая с каштановыми волосами, острыми чертами лица, словно произведение искусства.

Красивая, но в глазах столько тоски и боли, что у меня даже в груди сдавливает. То, как она смотрит на Каспиана, и каким шлейфом за ней тянется боль их расставания, не почувствует только слепой.