— Ты сегодня хорошо выступила, — сказал он.

Его рука буквально касалась ее — так близко он стоял.

— Спасибо.

— Особенно сцена на балконе. Знаю, что ты переживала за нее, но ты выдержала.

— Спасибо, — повторила Марго и сделала шаг назад. Стол впился в ее бедра.

Мистер Хадсон взял пресс-папье, покрутил в руках и спросил, глядя ей прямо в глаза:

— Тебе понравилось целоваться с Джейми?

Марго смущенно рассмеялась.

— Нет.

— А ты послушалась моего совета? Думала о ком-то другом?

Марго кивнула и замерла.

Он поставил пресс-папье на место.

— О ком ты думала, Марго?

Она не знала — это все потому, что вокруг темно, или из-за того, что она впервые наедине с ним, но голова ее кружилась. Сказать? Посчитает ли он тогда ее глупой?

— Я думала… — Нет, она не должна говорить этого, но жгучая обида на мать за то, что та не при шла на ее спектакль, точно сидр, с шипением выстрелила в голову, Марго совсем осмелела. Это острое ощущение его близости и страх перед тем, что может случиться, и что все происходит слишком быстро и выходит из-под ее контроля. Она боялась, что он сейчас поцелует ее. И боялась, что не поцелует. Она смотрела на листы матери с текстом и вспоминала ее героиню. И все, что она прочитала в той книге. Она должна стать похожей на Тору, стать смелее, безрассудней и взрослее. «Этого стыдиться не стоит. Это природа», — слова матери отзывались эхом в ее голове. И тогда Марго сказала: — Я думала о вас.

Она сказала это так тихо, даже не подозревая, что он услышит. Хорошо, что в темноте не видно, как она покраснела. Глядя вниз, чтобы не встретиться с ним глазами, она почувствовала, как он берет ее за руку.

— О, Марго, — он сжал ее пальцы.

Марго наконец подняла глаза и, увидев его улыбку, поняла, что нет, он не смеется над ней.

— Вот с губ моих весь грех теперь и снят, — снова, как тогда, он процитировал Шекспира.

И прежде чем она поняла, что происходит, он наклонился и поцеловал ее. Она полными удивлениями глазами смотрела на него. Она целуется с мистером Хадсоном? Неужели это происходит на самом деле — сбывается ее самая тайная фантазия, от которой трепетали бабочки в животе, когда она лежала в темноте собственной спальни, готовясь отойти ко сну.

Но все было совсем не так, как она себе это представляла. Его рот оказался жестче, чем у Джейми, кожа грубее, а поцелуй — слишком уверенным и даже грубым. Щетина царапала ее кожу, вкус его языка был неприятно-сладким. И вообще все это слишком возбуждало и… казалось совсем неправильным.

Марго отпрянула в сторону, пытаясь отдышаться и сфокусировать взгляд на его лице.

— Простите, — сконфуженно улыбнулась она, — я не должна была этого говорить.

— Не смущайся, — он обнял ее, она прижалась к его груди так крепко, что чувствовала, как бьется его сердце, а в щеку впиваются пуговицы рубашки.

— Может, нам вернуться к ребятам? — спросила она.

Мистер Хадсон не ответил. Вместо этого еще крепче обнял ее, так, что она почувствовала всю его силу и легкий запах пота.

— О, Марго, ты такой спелый персик.

Она хотела рассмеяться, но он поднял ее лицо за подбородок и снова поцеловал, вонзив ей в рот свой язык.

Поцелуй его, говорила Марго себе. Расслабься.

Не будь ребенком. Не волнуйся. Но как только его большие пальцы подобрались к ее груди и вдруг начали тереть соски, она резко дернулась и снова отпрянула.

— Мы не должны этого делать.

— Не закрывайся от меня. Ты прекрасна. Помнишь, что я говорил? Мы должны доверять друг Другу. Чтобы разрушить все преграды. Ты же мне доверяешь?

Она кивнула. Откуда-то с пристани, с берега доносился смех.

— Нам надо вернуться, — снова сказала Марго.

Он нахмурился, его глаза блестели в темноте.

— Но я думал, что нравлюсь тебе. Думал, ты хочешь меня поцеловать.

Она кивнула и попыталась улыбнуться.

— Я поцеловала.

Марго хотела добавить, что он и вправду нравится ей, но целовать его слишком неправильно слишком много неприятностей это может доставить им обоим, однако она не смогла. Он снова впился в нее своим ртом, с силой проталкивая язык ей между губами, затем взял ее руку и провел ею по своей ширинке, по вздыбленной твердой плоти, которую скрывали брюки.

— Видишь, как ты мне нравишься, Марго? Видишь, что ты делаешь со мной? — и тут он протолкнул свою ладонь ей между ног и стал тереть там так сильно, что она начала извиваться. — А тебе нравится это?

— Не надо, — протестовала она, пытаясь оттолкнуть его руку. — Я не хочу. — Где-то в горле стоял комок. «Не плачь, — говорила она себе. — Это же мистер Хадсон, учитель, друг».

— Как ты можешь знать, чего ты хочешь, а чего нет, если раньше никогда не делала этого? Я думал, ты мне доверяешь. Если ты собираешься стать хорошей актрисой, тебе придется научиться отпускать себя, Марго.

— Я знаю. Просто я… — На самом деле она не знала, что сказать или сделать, чтобы все это закончилось.