Никаких украшений на девушке не было. Ничто, ни фасон, ни цвет, ни драгоценности не должно было отвлекать зрителя. Взор любого мужчины мог спокойно сосредоточиться только на самой девушке.

— Я согласен, вы прекрасны, — произнес я. — Могу я теперь принять душ?

— Лгунишка, — фыркнула она. — Вовсе я не прекрасна. Но зато я чертовски сексуальна.

— А, так вы уже успели набраться! Она потрясла головой. Потом стянула перчатки, устраиваясь поудобнее.

— Не беспокойтесь, я не пьяна, — ответила она. — Хотя одну рюмашку хлопнула, как только пришла домой... как, впрочем, и вы, судя по этой фляжке. Потом я подумала, что придется опять ужинать в одиночестве, и мне вдруг взгрустнулось. Поэтому я сейчас здесь. Оденьтесь поприличнее. Вы ведете меня ужинать.

Какое-то время я молча разглядывал ее. Если она играла, то была очень, даже очень убедительна.

— Вы забыли еще одно слово, — сказал я. Она на миг нахмурилась.

— Какое?

— Оно начинается на букву “п”.

Она, в свою очередь, уставилась на меня. Что-то происходило в глубине ее странных, зеленых глаз. Она облизнула губы.

— Пожалуйста? — И тут же затараторила. — Пожалуйста! Я просто с ума схожу в этом чертовом пустом доме, где, кроме пса, не с кем словом перекинуться. Я сама заплачу за...

— Стоп! — прервал я. — Снято, как говорят в Голливуде. Присядьте и покурите что-нибудь, если найдете. Я вернусь через пару минут.

Я достал из стенного шкафа брюки и пиджак, вынул из чемодана свежую рубашку, собрал остальное барахло и отправился в ванную.

— Если хотите выпить, то наливайте из фляжки, — выкрикнул я из ванной, вешая халат на крючок. — За льдом придется выйти на улицу, к автомату.

— Господи, что с вами случилось? — послышался ее голос прямо у меня за спиной.

Я только начал надевать трусы. С трудом сдержав порыв ложной скромности, я спокойно завершил начатый процесс и с достоинством повернулся. Она стояла в проеме двери, которую бесшумно отворила.

— А что случилось? — переспросил я. Она молча указала на многочисленные отметины, разбросанные на неприкрытых частях моего тела.

— Ах, вы об этом. Мой джип подорвался в войну на мине, вот и пришлось потом выковыривать всякие железяки из разных мест.

— Железяки? — покачала головой девушка. — Вы хотите сказать — свинец! Уж я-то знаю шрамы от пулевых ранений. У Дюка Логана есть парочка — их видно, когда он снимает рубашку.

— Очень рад за старину Дюка.

— Кто же вы такой, Хелм? — прошептала она. — Зачем вы здесь? Чего вы хотите?

Я шагнул к ней, протянул руку и легонько подтолкнул девушку через порог.

— Я хочу, чтобы вы убрались к черту отсюда и дали мне возможность одеться, — сказал я и тут же понял, что совершил роковую ошибку.

День тянулся бесконечно долго. После случая с Бет в горах я еще пребывал в сентиментальном настроении. Не следовало мне впускать девчушку к себе. Тем более не следовало до нее дотрагиваться.

Теперь же внезапно все изменилось, как это обычно и бывает. И мы оба знали это. Девушка осталась стоять на месте, пожирая меня глазами.

— Вы уверены, что именно этого хотите? — прошептала она. Зеленые глаза уже открыто смеялись надо мной, уж больно нелепо я, должно быть, выглядел, стоя в одних трусах и откровенным желанием во взгляде.

— Милочка, — прохрипел я, — если вы будете так неосторожны, то ваше милое платьице окажется сильно измятым.

— Его не так легко помять, — спокойно ответила она. — Я его поэтому и надела. Впрочем, если вам не нравится, можете его снять.

Она с улыбкой медленно повернулась ко мне спиной, чтобы я расстегнул “молнию”, если осмелюсь. Я решил, что пусть все катится к чертям, но такие ребяческие выходки не по мне. Поэтому я просто схватил девушку в охапку и поволок к ближайшей кровати, на которую бесцеремонно вывалил. Глаза юной Фредерикс негодующе сверкнули из-под выбившихся волос.

— Если это игра, так и скажите, — произнес я. — Я уже слишком стар для сексуальных шуток.

Она облизнула губы, ну совсем по-детски. Потом улыбнулась.

— Для такого никто не стар, — шепнула она.

И вы знаете — она оказалась права.

Мы сидели в большом обеденном зале, расположенном на верхнем этаже гостиницы в Рино. Последнее, правда, в глаза не бросалось. Если бы туда не приходилось добираться на лифте, можно было вообще не догадаться, что ресторан вознесен в поднебесье.

В Европе — другое дело, там можно посидеть на открытой террасе, потягивая коктейль, аперитив или более крепкое зелье, любуясь городскими огнями на фоне отдаленных гор и непринужденно перекидываясь словами на отвлеченные от любви темы — по крайней мере, внешне. Потом посетители чинно перемещаются внутрь, в просторную залу, где усаживаются за необъятный стол под белоснежной скатертью, и официанты, гордящиеся своей работой, подают изысканный ужин... Не подумайте, что я не патриот или завидую иностранцам — нет. Просто кое-чем в Европе хуже, чем у нас в Штатах, а кое в чем европейцы нас превосходят. Например, есть они научились замечательно.