Молчание стало мне ответом. Ну я же говорила!

– А-а-алекс! – склонив голову набок, пропела я. – Будь мужчиной.

– Я не мужчина, я призрак.

И трус растворился в воздухе.

Полгода жду. Сдается, поседею, а до кубышки Алекса не доберусь. Всей ведьминской натурой чую, он денежки припрятал, не такой человек, чтобы щедро делиться с родственниками после смерти. Жаль, интуиция не компас, не укажет, где тайник.

Подняла туфлю. Повезло, каблук не треснул. Обидно было бы лишиться почти новой пары из-за языкастого призрака.

Обулась и замерла перед шкафом. Что же надеть? А, нечего расфуфыриваться! Красную помаду тоже надо стереть, но не стану, считайте актом протеста против несправедливости жизни. Вместе с серой юбкой и голубой блузой получилось «концептуально», как любил говаривать айл Шоннери. Наш преподаватель словесности большой оригинал, поэтому и не сделал карьеры, зато изрядно пополнил мой словарный запас.

Каждый новый ректор грозился сделать в актовом зале ремонт, но в итоге никто так и не покусился на историческое наследие. Пару лет назад здание и вовсе признали памятником культуры и строжайше запретили перестраивать. Больше всего этому обрадовались летучие мыши, обосновавшиеся под крышей. Обычно они никого не тревожили, но иногда со скуки пикировали вниз и пугали гостей.

Я мышей любила, на младших курсах даже тайком подкармливала. Думала сделать одну из них фамильяром, но не сложилось.

Прижимая к груди папку с текстом роли, приветливо помахала старым знакомым. Днем летучие мыши спят, но правила хорошего тона никто не отменял. Может, ведьмы прежних веков сплошь были хамками, зато ведьмы нового поколения почти барышни из высшего света.

– Надеюсь, вы не надумали покончить жизнь самоубийством? – едко прокомментировали за моей спиной.

Помело ему в!.. Ладно, я девушка культурная.

Откуда он здесь? Деймон Амроз в данную минуту должен был с комфортом перемещаться в пространстве на столичном экспрессе. Непременно в купе первого класса, с газетой в руках и шилом в… Что-то меня понесло!

– Добрый вечер, айл. – От моей улыбки прокисла бы даже простокваша. – Даже не думала, просто любовалась дивной архитектурой.

А вот он таращился на меня, точнее, на мои губы.

Желание стереть помаду стало нестерпимым. Останавливало лишь то, что так сделаю только хуже.

Я практически ненавидела Алекса, заставившегося меня накраситься. Судя по пренебрежительной усмешке, Деймон подумал…

И волосы в кичку собраны. Королева, нечего сказать!

– Решили зайти с другой стороны, обаять нового партнера?

Моргнула.

– Какого партнера?

Язык свербел от вопроса: «Какого женского символа вы еще здесь?», но я осмотрительно приберегла его на конец нашей крайне продуктивной беседы.

– Как, разве вам не сказали? – притворно удивился Деймон.

– Не сказали – что?

Противная интуиция нашептывала, от Деймона можно ждать исключительно плохого, и она не подвела.

– Что Седрик Бинем заболел, и теперь я играю вашего мужа.

Бам! Меня со всего размаху ударили боксерской грушей по голове. Подумали, и огрели снова, чтобы не расслаблялась.

– Что-ооо? – от неожиданности я практически перешла на визг и забыла добавить «айл».

Да кто на моем месте бы сдержался, помнил о субординации! С тем же успехом Деймон мог заявить, что мы действительно женаты и он требует от меня исполнения супружеского долга.

Разбуженные моими воплями летучие мыши недовольно запищали над головой.

Простите, милые, у меня драма стремительно превращается в трагедию.

Развлеклась, называется!

– Можете заодно и собственную жену играть.

Кинув листы с ролью на мощеный булыжником двор, зашагала прочь.

С карьерой актрисы покончено. Я даже «неудовлетворительно» по словесности переживу, только бы никогда больше не видеть Деймона. «Зачет» он мне из принципа не поставит, быстрее отмучаюсь, вылечу из академии неделей раньше.

Ведьма с неполным высшим образованием – сомнительный старт карьеры.

Тяжко вздохнула и прибавила шагу.

Всего два года оставалось… Эх!

Но, самое главное, – Эрик. Мы так надеялись, так ждали… Оставалась робкая надежда, что он приедет. Должен приехать, если любит.

Устроюсь помощницей аптекаря, благо с детства помогала отцу, многое умею. Это, конечно, не собственная вольная практика, но все кусок хлеба.

– Я тоже не в восторге, поверьте, – полетело мне вслед.