— Прости меня, — прошептал он. Ее тело было холодным и окоченевшим.

Нос до тошноты резало запахом разложившейся плоти, от волос пахло гниющей тиной, а когти впивались ему в спину. Лада неприятно замычала, но он только сильнее прижал ее к себе, тяжело вздохнул и, закрыв глаза, крепко поцеловал в макушку. Не отпускал ни губ с ее волос, ни рук с ее плеч. Так они и замерли на вершине холма в первых лучах а рассвета. Вдруг тело в его руках потеплело, тошнотворный запах сменился ароматом цветов, и она отпустила его спину. Он разомкнул руки — перед ним была красивая темноволосая девушка, какой он ее и запомнил. И Иномир вдруг понял, что Лада совсем не была похожа на Милу. Пусть черты лица и волосы так напоминали ее, но все же перед ним стояла не она.

— Тепло… Как давно я не ощущала это тепло. — Лада подняла ладонь, приблизилась к его лицу, но щеки не коснулась. Вдруг посмотрела на солнце и улыбнулась. — Все эти годы я находилась в таком страшном и темном месте, — перевела на него тревожный взгляд, как будто что-то вспомнив, — у нас очень мало времени, выслушай… — Она хотела что-то сказать, но солнце окончательно озарило долину, и Лада исчезла в ярком свете.

Иномир глубоко вздохнул и осел на землю. По руке стекала кровь, но он не замечал боли. Впервые за очень долгое время ему стало по-настоящему легко. Он оглядел долину и подумал, что пора возвращаться в Вышгород за Милой.

Иномир решил ненадолго остановиться в Забытой харчевне. Его накрывал полумрак, но лучина на столе светила ярко и тепло. Все места были заняты, шум разговоров перебивался звоном посуды. Он ел суп по рецепту Милы и широко улыбался, мечтая поскорее вернуться в Вышгород и наконец-то с ней встретиться. А там уже обязательно нашел бы подходящие слова для извинений, остался бы во дворце до весны, а потом отправились бы они вместе в долгие странствия.

— Да, так и сделаю, — произнес он и бросил взгляд в сторону кухни, где суетился хозяин харчевни рядом с вернувшейся кухаркой. Женщина она была низенькая и круглая. Кузьма с ней мило говорил, и это место Иномиру вдруг показалось еще уютнее, чем раньше.

— Вам налить еще добавки? — от размышлений отвлек звонкий голос.

Иномир поднял голову и увидел, что рядом со столом стоял Всеша с большим глиняным горшком в руках и черпаком наготове.

— Давай, — согласился Иномир, хотел ему помочь, как рана на груди отозвалась болью, и он отдернул руку, вспомнив, как второпях ее зашил и перевязал тряпкой.

— Ничего, сударь, это все же моя работа.

— Как у вас дела идут? — обратился он к мальчишке, пока тот наливал горячий суп.

— У нас-то неплохо, совсем неплохо, — закивал он. — После вашего отъезда по народу быстро молва разошлась. Всем суп подавай! Так, видать, до ушей нашей кухарки-то и дошло. Приехала она вся красная. Думала, что хозяин кого-то на ее место взял. А он вышел с тарелкой, угостил ее супом, да говорит, что сам приготовил. Она не верила, все выпытывала у меня, а не прячет ли он какую-нибудь бабу под столом? А какая баба, если мы все сами делаем? Но не поверила, надулась, меня лгуном обозвала, а сама собралась уходить. Тут хозяин, как стал падать ей в ноги да говорить, что все понял. Начал бить себя по голове и кричать, что дурак, что жить без нее не может. Вот смеху-то было, но наша кухарка не стала смеяться, наоборот, расплакалась да давай себя тоже дурой называть. Я, признаться, ничего тогда не понял. Да и сейчас особо ничего не понимаю, но отчего-то свадьбу решили играть. А мне и хорошо: работы меньше стало, да хозяин на меня теперь реже орет. Хотя если сейчас увидит, что я с вами так долго болтаю, тот еще разнос устроит.

Всеша поклонился, отошел, а Иномир принялся доедать добавку. И подумал, как же было бы замечательно вновь оказаться в обществе Милы и есть еду, приготовленную ее руками.

— Только никакой отвар больше пробовать не буду, — пробурчал он, вспоминая ее хитрости с сизоцветом.

В зале стоял шум разговоров и стук ложек. Кузьма горячо расцеловал кухарку в щеки и подошел к нему.

— Ох, Иномир, рад вас видеть, что бы я делал без вас, без вашей спутницы и ее супа. — Он хлопнул в ладони и приложил их к груди. — Так бы и был один-одинешенек, а сейчас посмотрите: почти женатый человек.

— Я рад за тебя, Кузьма, — улыбнулся Иномир, отставил от себя пустые миски и поднялся со скамьи.

— Разве вы не заночуете у нас? — спросил Кузьма. — Места, правда, немного. Знаете, сейчас моя… — Он запнулся и бросил короткий взгляд на кухарку. — Наша харчевня стала популярнее постоялого двора в Вышгороде. И теперь ни у кого наглости не хватит обзывать ее Забытой. И наконец-то все начнут нежно и ласково называть ее Любимой.

— Прости, друг, но у меня дорога впереди, — ответил Иномир, кинув пару монет на стол.

Дверь вдруг распахнулась с грохотом, и весь зал смолк. Иномир обернулся, схватился за рукоять меча, только сразу же застыл. У входа стояла девушка, раскрасневшаяся от мороза. В кожаных брюках, теплой куртке из дубленой кожи и с высокой меховой шапкой. Она кого-то высматривала и, только когда встретилась с ним взглядом, Иномир с изумлением узнал в ней Милу. Она, тяжело дыша, встретилась с ним взглядом, а потом вдруг нахмурилась и грозным, яростным шагом подошла к нему. От удивления Иномир даже не мог пошевелиться и даже подумал, не мерещится ли ему желаемое, но звонкая пощечина, которая прервала тишину, была вполне себе настоящей.

— Как ты мог меня оставить? — выпалила она. — Знаешь, что мне из-за тебя пришлось пережить?

— Милослава, — растерянно произнес он. — Что ты здесь делаешь?

Иномир уже подумал, что сейчас она начнет его лупить, как тогда, в яблоневом саду. Но Мила вдруг выдохнула через ноздри, огляделась по сторонам и с шумом опустилась на лавку.

— Принеси еды, — обратилась она к удивленному Всеше, — есть хочу. И про коня не забудь — сена ему положи.

Иномир продолжил ошарашенно стоять. И только когда все остальные потеряли к ним интерес и вернулись к поглощению пищи и разговорам, он осторожно сел напротив нее и принялся смотреть широко распахнутыми глазами. Она сняла шапку. Ее волосы были убраны совсем по-другому — наверх, а после заплетены в аккуратную косу. Мила скинула куртку, под которой оказалась плотная кожаная рубаха. На него даже не смотрела, вместо этого сложила руки на груди и рассматривала ногти. А он все ждал, когда в харчевню зайдет Евсей или еще кто-то из его друзей из дворцовой стражи. Но двери так и не открылись, и Иномир наконец-то обратился к Миле.