— Как нету? — удивилась Мила. — От всего же на свете есть противоядие.

— А ты откуда знаешь?

— Мне старушка, у которой я училась, так говорила…

— Так если ты знаешь, — Евсей повысил голос, — чем князя спасти, почему же молчишь?

— Я такой травы не знаю, — погрустнела Мила. — Пытаюсь вспомнить, но ничего в голову не приходит. Но она точно есть.

— Понятно, — вздохнул Евсей, и между ними повисло молчание. — Зря сказала, что ты не сестра Иномира.

— А что же мне оставалось делать? Всеволод же все слышал и видел, как мы в том саду… — Она замолчала. — Знаешь, у меня было много времени подумать. Наверное, он князя и отравил. Вот что он делал, когда я за розовым вьюнком в первый раз приходила. Смерть-траву у знахарки и брал. А меня с Иномиром вместо себя виноватыми выставил. Повезло, что хотя бы тебе не попало за то, что я Белогрива брала.

— Попало, но пока что не так сильно. Все же Всеволод еще наместник, а не князь. — Он задумался. — Если ты так в травах разбираешься, то, может, ты все же сможешь вспомнить, как князя спасти?

— Не знаю, — тихо ответила она и ненароком оглядела свою пустую и холодную темницу.

— А если ты в более приятном месте будешь, то вспомнишь?

— Что ты замышляешь? — Она подняла на него внимательный взгляд, а он наклонился к ней и тихо продолжил:

— Мне Всеволод никогда не нравился, и думаю, что нашему княжеству только хуже будет, если он у власти встает. К счастью, не я один так считаю, и есть много людей, кто готов мне помочь. И их было бы гораздо больше, если бы они знали, что князя можно спасти.

— Получается, ты мне веришь, что это не я князя отравила? — Она с надеждой на него посмотрела.

— Верю. Конечно, верю. Я давно знаю, что ты никакая не сестра Иномиру.

— Как? — удивилась Мила. — Откуда?

— Он мне сам и сказал.

— Иномир, — растерялась Мила, схватилась за решетку и тихо продолжила: — Дай мне время, и я постараюсь вспомнить, как можно спасти князя.

— Тогда слушай, — его голос перешел на еле различимый шепот, Мила изо всех сил напрягла уши, — Надо выбираться тебе отсюда, пока ничего страшного не случилось. Я приду сегодня ночью и помогу тебе сбежать.

— Спасибо, я не подведу, — слабо улыбнулась она. — Только скажи, может, Иномир что-нибудь еще говорил?

— Ну, слова ему особо не нужны были, за них его взгляд говорил, — улыбнулся он. — Иномир заглянул ко мне перед уходом и как начал про тебя рассказывать: какая ты замечательная, как тебя беречь надо. Все просил, чтобы, если вздумаешь жениха себе найти, я убедился, что человек хороший. А по глазам его все видно было. Я так сразу и понял, что влюбился он в тебя. И влюбился, кажется, по самые уши.

— Влюбился? — удивилась Мила. — Как влюбился?

— Да вот так, — усмехнулся Евсей.

Мила почувствовала, как щеки ее покраснели. Она хотела ему что-то ответить, но подходящих слов не нашла.

— А это точно правда? — произнесла она. — Если бы он был влюблен, разве бы оставил меня здесь одну?

— Этого я не знаю, — ответил Евсей. — Но догадываюсь, в чем дело. Однажды, когда он в очередной раз вернулся в Вышгород, мы с ним знатно напились. Разговор у нас тогда о девушках пошел, я его начал спрашивать, как он жениться-то собирается, если всегда в дороге. А он вылакал кружку, посмотрел на меня да и рассказал одну весьма печальную историю. Когда жил еще в своей деревне, влюбился он в одну девушку, да и она в него тоже. Даже вроде мечтали пожениться, когда подрастут. Однажды ушли гулять в поля, да в тот день ельник тот черный и стал разрастаться. Прямо на том поле, где они были. И погибла она там, в общем, а он жив остался. Вот тогда он мне и сказал, что вину до сих пор чувствует. И никого полюбить больше не сможет. А если и сможет, то считает, что ничего хорошего это никому не принесет.

— Вот как, — погрустнела Мила и задумалась.

— Но знаешь, дурак он полный, — продолжил Евсей. — Я бы на его месте никогда бы тебя не оставил.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Мила, как вдруг в дверь темницы громко постучали и послышался голос стражника.

— Время, — коротко произнес он.

— Ну ладно, — быстро ответил Евсей и напоследок приподнял уголок губ. — Жди меня.

Мила проводила его с облегчением и стала ждать, когда наступит вечер. Вот в маленьком оконце мелькнул красный закат и на небе появились черная ночь. Только Евсея все не было. Внутри разгоралось волнение, и она ходила взад вперед по темнице, как вдруг на улице услышала крики и звон металла. Попыталась выглянуть в окно. Но оно было так высоко, что, даже когда начала прыгать, ничего толком не увидела. Тем временем крики послышались в коридоре, который вел к темнице. Мила подбежала к решетке, закрыла глаза и прислушалась.

— Оставьте меня, — прозвучал голос Евсея. — Неужели вы не видите, что Всеволод нас всех погубит?

Мила с ужасом приложила ладонь ко рту. Сердце упало, и она поняла, что его поймали. Теперь никто ей не поможет, а Евсей из-за нее сложит голову. Она не знала, что теперь делать. Только прислушивалась, но больше никаких звуков различить не смогла. Вдруг дверь с грохотом открылась. Мила испугалась, но в темнице показался всего лишь стражник. Невысокий молодой мужчина с темно-русыми волосами и маленькими глазами, в сером кафтане. Он повесил связку больших ключей на пояс рядом с длинным кинжалом, и из коридора внес тяжелый чугунный поднос. Мила на нем увидела глубокие чашки с едой, которая была намного лучше той, что обычно ей здесь давали. Она подняла на стражника настороженный взгляд.

— Что все это значит? — осторожно спросила она.

— Приказано сообщить, — сухо произнес он, нагнулся и через маленькую дырку между решеткой и землей просунул поднос с большим ломтем хлеба, горячим супом и квашеной капустой. — Тебя на рассвете решили казнить.

— Как? — отпрянула Мила от прутьев. — Как казнить? — Она ошарашенно посмотрела на стражника. — Ты, должно быть, шутишь? Как меня могут казнить? Я же ничего плохого не сделала.

— А это уже не тебе решать, — изрек безразличный голос. — Велено накормить напоследок — вот и ешь.