Шрифт:
И вот удивительная вещь… Часто приходится сталкиваться с мнением, что пользователя можно в каком-то смысле зомбировать некой информацией, которую он получает из Сети, и затем именно она – эта информация – определяет его взгляды. Но вот результаты крайне интересного, на мой взгляд, и достаточно масштабного исследования, которое провела большая группа социологов из Университета Дьюка в Северной Каролине.
Лицам, участвовавшим в этом исследовании, с помощью специального дизайна эксперимента чуть-чуть изменили новостную повестку: «демократы» стали получали больше «прореспубликанской» информации, а «республиканцы» – «продемократической».
Оказалось, что это не привело к снижению политической поляризации между указанными группами, а, напротив, она только усилилась. То есть «демократы» стали ещё больше «демократами», а «республиканцы» – ещё больше «республиканцами».
Иными словами, никакого «зомбирования» противоположным дискурсом не произошло, никого альтернативные новости «не перековали». Наоборот, уже существовавший до этого у испытуемых дискурс лишь обретал новое дыхание, когда они сталкивались с тем, с чем внутренне, по каким-то причинам, не согласны.
После скандальных выборов Д. Трампа в 2016 году дискуссия о «пузырьковых фильтрах» получила второе дыхание. Так, Мостафа М. Эль-Бермави, работающий в технологической компании WorkZone, занимающейся программным обеспечением, вице-президентом по маркетингу, описал для Wired свой опыт участия в этой президентской гонке.
«В 2016 году, за день до выборов в США, я сравнил количество подписчиков в социальных сетях, эффективность веб-сайтов и статистику поиска в Google Хиллари Клинтон и Дональда Трампа, – пишет Мостафа. – Я был шокирован, когда данные показали степень популярности Трампа. […] Я заметил, что второй по популярности статьёй в социальных сетях за последние шесть месяцев „Почему я голосую за Дональда Трампа“ поделились 1,5 миллиона раз. Однако эта история так и не попала в мою ленту новостей на Facebook [66] . Я спрашивал многих своих либеральных нью-йоркских друзей, и все они говорили, что никогда её не видели. […]
Так как я либеральный житель Нью-Йорка, несколько месяцев назад моя лента Facebook была заполнена контентом #ImWithHer или #FeelTheBern в дополнение к заголовкам наподобие „Обама – величайший”, которые я был счастлив видеть. Меня изолировали, я видел только статьи из либеральных СМИ, таких как New York Times и Washington Post. Хотя я знаю, что важно скептически относиться к средствам массовой информации, даже критический взгляд становится менее острым, когда он попадает в засаду односторонней пропаганды. […]
Наше цифровое социальное существование превратилось в огромную эхокамеру, где мы в основном обсуждаем схожие взгляды с единомышленниками и никаким образом не можем проникнуть в другие социальные пузыри. […] Социальные пузыри, созданные для нас Facebook [67] и Google, формируют реальность вашей Америки. Мы видим и слышим только то, что нам нравится. До результатов выборов больше половины из нас не осознавали, что другая половина страны была настолько разочарована, что решила избрать Трампа. Мы все думали, что Клинтон легко сокрушит Трампа на этих выборах, учитывая, сколько чуши он наговорил. […]
Многие реальные сообщества уже разделены по цвету кожи, классу, политическим и культурным взглядам. Facebook, Google и другие сети – это наши онлайн-сообщества, и они также разделены. […] Интернет лучше способствовал межобщинному диалогу восемь лет назад, когда Обаму впервые избрали. Из-за этого Америка была в лучшем положении».
66
Принадлежит компании Meta, запрещённой на территории РФ.
67
Принадлежит компании Meta, запрещенной на территории РФ.
Всё это позволяет сделать и более общий вывод: индивидуальный новостной «лабиринт», в котором мы находимся, служит нам своего рода защитой от психологического дискомфорта при столкновении с чем-то незнакомым, непонятным, с тем, что вызывает у нас внутреннее неприятие.
То есть проблема глубже, чем могло показаться на первый взгляд.
Во-первых, само информационное пространство, которое изобилует политическими новостями со всех концов света, – а столько новостей, сколько потребляет современный человек, он не потреблял никогда, – создаёт эффект политической радикализации общества.
Причём, как выясняется, радикализация увеличивается и в том случае, если человек сталкивается с публикациями, которые вызывают у него негодование, и в том случае, когда он намеренно потребляет определённого рода политические «дискурсы» (так поступает, например, каждый третий американец – одни целенаправленно заходят на, условно говоря, «прореспубликанский» Fox News, другие – на «продемократический» CNN).
Во-вторых, проведённые исследования показывают: чем сильнее радикализация настроений в обществе, тем хуже восприятие одной конкурирующей социальной группой представителей группы-оппонента. То есть начинают срабатывать уже давно известные психологии эффекты – «свой – чужой» (М. Шериф), «мы – они» (А. Тэшфел), – вызывающие страх и взаимную агрессию.
В исследовании социологов из Пенсильванского университета и из центра по переговорным стратегиям Beyond Conflict в Бостоне была предпринята попытка понять, какие установки и намерения социальная группа, находящаяся в одной части политического спектра, предполагает у группы-оппонента на свой счёт [68] .
Было установлено, что метапредрассудки и метагуманизация характеризуются сильным негативным уклоном: «Мы думаем, что у других групп более враждебное отношение и намерения в отношении нас, чем на самом деле». Причём этот эффект наблюдается как на индивидуальном, так и на групповом уровне – то есть по отношению и к конкретным людям из группы, и к группе в целом.
Если же к политическому метавосприятию добавляется ещё и этнический, а также религиозный фактор, что мы сейчас наблюдаем сплошь и рядом, то уровень политической агрессии, продиктованной этими метаэффектами, становится ещё выше.
Негативное метавосприятие усиливает агрессию со стороны тех, кого мы подозреваем в том, что они плохо к нам относятся, те видят, что мы недоброжелательны к ним, и включается эффект самоподтверждающихся прогнозов, провоцирующий реальные конфликты.
68
Речь идёт об эффектах, которые получили название метапредрассудков, метавосприятия, метагуманизации, где приставка «мета-» означает приписывание соответствующих субъективных переживаний другим обо мне. Проще говоря, что я думаю о том, что они (другие) обо мне думают, как они меня воспринимают, как ко мне относятся.
В-третьих, поскольку «пузыри-лабиринты» выполняют роль своеобразной психологической защиты от некомфортной для человека информации, значительная часть общества вообще дистанцируется от политики. Как следствие, чем активнее «элита» (в понимании В. Парето) пытается ангажировать потенциальный электорат в свою пользу, тем больше она от него отдаляется. По крайней мере, большая часть населения решает для себя игнорировать политические проблемы.
Так что наивно полагать, что современная политика – это то, что может всерьёз заинтересовать большие социальные слои, особенно если речь идёт о молодых людях, совершенно выпавших из исторического дискурса («кризис исторического сознания» отмечается как в России, так и во всём мире: разрушение памятников Колумбу в США, демонтаж в ряде европейских стран памятников советским воинам, победившим немецкий фашизм, и т. д.).
Напротив, в обществах накапливается усталость от «политических проблем», возникает специфическая отчуждённость, нежелание даже думать о том, что происходит в сферах, которые так далеки от реальных нужд конкретных людей, их интересов и просто понимания.
Политически «пассивное большинство» всё больше замыкается в своих «лабиринтах-пузырях», где благодаря тем самым рекомендательным системам царят котики, бугагашечки, красивые виды и откровенный идиотизм.
Кажется, что для политической стабильности это в каком-то смысле и не такое плохое развитие событий – граждане тихо-спокойно сидят по своим «цифровым квартирам» и никак не препятствуют ни политическому процессу, ни экономическим отношениям.