Шрифт:
Однако всё большее количество исследователей склоняются к мысли, что пресловутая «социальная атомизация» парадоксальным образом ведёт к социальным действиям, но не организованным, без какой-то чёткой цели и замысла, а как «чистый протест», «бунт», «восстание толпы».
«Связи между людьми в арабских обществах значительно изменились за последние несколько лет, – пишет профессор политологии Каирского университета Нурхан Эль-Шейх. – Люди очень заняты своей повседневной жизнью. Они не знают окружающих, хотя и работают вместе. Они чувствуют себя неудовлетворёнными одновременно и работой, и семьёй. […]
В последние годы сегмент „невидимых”, которые чувствуют себя игнорируемыми обществом, в арабских странах значительно расширился. Это группа, которая не определяется возрастом, этнической принадлежностью или религией. Самая важная её характеристика – уход от общества и потеря интереса к общественным делам. Данное явление получило название „атомизация”. […]
В политическом плане теряется влияние организаций, которые обычно были своего рода посредниками между политиками и обычными гражданами; политические партии, профсоюзы и ассоциации слабеют. Это приводит к раздроблению населения на разрозненные группы. Всё чаще граждане обращаются к политическим вопросам на индивидуальном уровне.
Такое распыление стало результатом многих факторов. Среди наиболее важных – социальные сети и интернет. Предполагается, что социальные сети улучшают взаимодействие между людьми, и это отчасти верно. Однако, с другой стороны, они уменьшают прямой живой контакт лицом к лицу в обществе, институтах и даже в семьях. Сегодня семьи тоже раздроблены. […]
Одним из наиболее важных последствий „кризиса атомизации“ является кризис идентичности. Основные потребности человека включают семью и общество. Их нельзя чётко разделить. Тем не менее, когда мы вступили в атомизированный мир, что-то внутри нас изменилось. Создавая систему для отдельных лиц, а не для сообщества, мы коренным образом изменили способность людей жить неатомизированной жизнью, формировать здоровые связи и поддерживать их. Налицо психосоциальный конфликт, который включает в себя непонимание своей социальной роли и чувство изоляции. […]
Ещё одним из последствий является анархизм. Люди выходят на улицы и образуют огромные бурлящие толпы. Из-за того, что они раздроблены, их легко воспламеняют мелочи. При этом разрозненные массы населения могут объединяться через интернет в большие временные группы без какой-либо чёткой идентичности. Эти дрейфующие группы с большой вероятностью быстро распадаются или поглощаются другими группами.
Одна из главных особенностей недавних восстаний – это то, что они начинались спонтанно и распространялись как лесной пожар, охватывая всё общество. Поводы для самых бурных манифестаций в арабском мире были неочевидны. Это был спонтанный, неорганизованный выход на улицу. Многие из них были вызваны событиями, которые, как полагали правительства, совсем не должны были предполагать такого взрыва массовых эмоций. То, что начиналось как протест против относительно незначительных решений, перерастало в общенациональное движение. Атомизация – главный фактор, побуждающий так много людей присоединяться к волнениям и беспорядкам, вместо того чтобы участвовать в политических спорах и дебатах».
Сейчас, когда мы смотрим на карту мира, кажется, что на ней уже не осталось места, где бы не происходили подобные эксцессы – бунты, не имеющие смысла и цели. Зачем после абсурдного штурма Капитолия позировать на столе сенатора? Что это за абсурдные демонстрации против прививок и вышек 5G? Чего вообще хотят добиться «жёлтые жилеты»?
И так по всему миру, включая свержения правительств в Мали, Мьянме, Гвинее, Судане, Буркина-Фасо, Пакистане, Шри-Ланке, падение Кабула, и это не считая неудавшихся переворотов в Армении, Иордании, Гвинее-Бисау и множества других восстаний-беспорядков. Это только за последние два года.
Бунт, перефразируя А. С. Пушкина, «бессмысленных и беспощадных» не оставляет сомнений, что «цифровая эпоха» уже кардинально трансформировала человека и производит, по сути, совершенно новый тип психики.
И возможно, ключевой его особенностью является именно изменение самого характера «социального»: утрата социальных навыков, социальная атомизация, «пузыри-лабиринты» информационного потребления, радикализация и склонность к почти спонтанным протестам.
Неслучайно такой фурор произвёл фильм «Джокер» (2019) режиссёра Тодда Филлипса с Хоакином Фениксом в главной роли. При рекордно низком бюджете для фильма, снятого по знаменитым комиксам (55–70 млн долларов), он собрал в прокате больше миллиарда. На Венецианском кинофестивале «Джокер» получил «Золотого льва», на «Оскаре» был представлен аж в одиннадцати номинациях, получил «Золотые глобусы», «Грэмми», премию «Гильдии киноактёров США» и т. д.
Главный герой фильма – отвергнутый обществом Артур Флек. Клоун-неудачник, которого увольняют с грошовой работы, и психически больной человек. В своём клоунском наряде он убивает трёх мужчин, которые издеваются над ним в вагоне метро. Самый богатый человек Готэм-Сити миллиардер Томас Уэйн выступает с видеообращением. Трое погибших – сотрудники его компании, которым отомстили за их успешность. Он называет убийцу «клоуном», и это даёт старт мятежу.
В одной из последних сцен фильма Артур появляется в прямом эфире на шоу Мюррея, который прежде высмеивал его в своей программе и даже назвал «Джокером». Они начинают спорить о том, что смешно, а что нет. Артур смеётся, рассказывая Мюррею в исполнении Роберта Де Ниро о своих убийствах. Тот в ответ, символизируя собой всю прежнюю культуру, отказывается продолжать этот разговор.
«А хочешь другую шутку, Мюррей? – спрашивает его Артур напоследок, пока они всё ещё в прямом эфире. – Что ты получишь, если смешаешь психически больного одиночку с обществом, которое игнорирует его и обращается с ним, как с мусором?! Я скажу, что ты получишь. Ты получишь то, что заслужил!» И стреляет Мюррею в голову.
После этого нам показывают Готэм-Сити, охваченный бунтом, – крики, погромы, насилие, выстрелы, всполохи пламени… И всё это делают люди в масках – в таких же, как клоунский грим Артура. Джокер переживает абсолютный триумф.
Часть вторая. Политика метамодерна
Я всё меньше и меньше понимал, что вокруг творится. Неужели современное общество превратилось в широкоформатный порнофильм под открытым небом? А может, я просто стал прекрасен собой?
Фредерик БегбедерДля того чтобы понять сущность политики, нам придётся начать с биологии, а точнее с открытия, которое было сделано в начале 90-х годов прошлого века оксфордским профессором, антропологом Робином Данбаром.
В своей революционной работе «Размер неокортекса как ограничение размера группы у приматов» Р. Данбар привёл расчёты процентного соотношения объёма неокортекса 38 видов приматов и тех социальных групп, которые они образуют в природе. Выяснилось, что эта связь, по сути, прямая: чем больше неокортекс примата, тем большие по числу социальные группы он способен создавать.
После оставалось лишь экстраполировать эти данные на объём неокортекса человека, чтобы получить «число Данбара» – размер предельно возможной для нас (то есть эффективно функционирующей) социальной общности. Это число равняется для человека, в среднем, 150 особей (хотя в зависимости от психотипа у конкретного лица может быть и 80, и 220 «внутренних соплеменников»).
Примечательно, что это число соответствует антропологическим исследованиям: численность племён первобытных людей, первых поселений редко когда была выше 120–150 человек. Кроме того, в этих же пределах оказывается большинство церковных приходов и среднее подразделение в коммерческих компаниях, а также это численность воинской роты – ключевого функционального подразделения в большинстве армий мира.