— А то… Что меня… Пугает… — прохрипел я, подбадривая самого себя бравадой. — Я… Уничтожаю нахрен… Черная Молния — Майо Бийяр!

Слова, брошенные мной на давным-давно мёртвом языке эхом прогремели на многие десятки километров вокруг, взывая к теням падшего могущества, к остаткам той силы, что всем желая блага, приносила одну лишь смерть и разрушения — и что в безумии своём когда-то, по смутным, передаваемым даже среди самых жутких тварей изнанки миров лишь осторожным шепотом слухам, осмелилась когда-то бросить вызов самому Творцу-Всесоздателю. И пусть была повержена — но даже её далеких отзвуков и отголосков, великими трудами добытых мною жалких крупиц знаний о ней, воздвигла меня на пьедестал Первого Среди Великих.

И Чёрные Молнии, основанные на полученных чудовищной ценой крупицах знаний о той, безымянной ныне силе, силе Забытых, сплелись в длинное, узкое копьё с широким листовидным наконечником. Чудовищная разрушительная мощь, долженствующая разрушать километры пространства, спрессовалась в пятиметровое орудие войны — я твёрдой рукой взял его правую руку.

Широкий замах — и я будто простой, лишенный дара смертный копьеметатель метнул его вперед. Призванная из неведомых глубин мироздания тварь, чья сила значительно превосходила совокупную мощь призвавших её Магов Заклятий, правильно оценила всю степень угрозы летящего в неё заклятия… Хотя чего уж там — я фактически, в приступе злости, страха и боевого исступления поддался нахлынувшему вдохновению и сотворил новые, четвертые по счету Сверхчары. И проверяю их действие прямо в бою…

Неведомая хтоническая тварь успела среагировать в те исчезающие доли мгновения, что у неё оставались. Десятки, сотни незримых щупов соединились воедино, встречая новую, неожиданную угрозу в лоб — и само пространство в месте их соединения словно бы вывернулось наизнанку, изменяясь, преображаясь в нечто неведомое ни мне, ни, подозреваю, двум недоумкам, явно впервые попробовавшим действовать совместно, положившись на родственность изученных ими сил — и выпустивших в этот мир нечто, не долженствующее в нем существовать…

Время словно бы остановилось для меня, позволяя неспешно, во всех подробностях рассмотреть суть происходящего — так называемый Эффект Сопричастности, когда наворотивший дел чародей имел возможность своими глазами оценить размер ущерба, что он нанёс миру. Думаю, парочка Магов Заклятий ощущают себя сейчас схожим образом — сознание, разогнанное до чудовищных скоростей, обрабатывает громадные потоки информации при помощи чар сенсорики и собственно восприятия, но при том ни физически, ни магически ты не поспеваешь за скоростью происходящего, оставаясь лишь бессильным зрителем. Всё мол, баста — всю дурь, что в тебе была, ты уже выплеснул, сиди и смотри, недоумок, что именно ты натворил. Реакция несчастного мира, желающего показать, что вы тут наворотили…

А ведь даже обидно даже — я-то за пределы дозволенного особо не выходил и неведомых херобор не вызывал. Вот интересно — а случись мне сейчас проиграть, эта херовина своих призывателей схарчит следом за мной или у них какой-никакой, но контроль над этой тварью сохранился? По идее — должен бы… Но по факту — мне кажется, мы сейчас наблюдаем лишь малую часть той сущности, что обитает в странных ледяных просторах неизведанной части Вселенной. Так что случись мне здесь и сейчас сгинуть, и парочка Магов Заклятий, переоценивших свои силы, станут отличной закуской к основному блюду — ко мне…

Как бы там ни было, зона искаженной, изменившейся реальности — Хладного Мира, как я окрестил про себя это явление — столкнулась с воплощением вершины моего боевого искусства, сильнейшей разрушительной гранью моего Дара — Черной Молнией. Порождение моей силы, знаний и Силы Души, основанной на наследии Забытых столкнулись в противоборстве.

То была схватка не количества силы, не объема магической мощи — нет, то была схватка качества. Свирепая мощь черного копья раскатами ужасающего грома, преисполненного эманациями черного копья, вплелась в Хладный Мир, погрузилась и растворилась на нём, заполнив своими отголосками всё измененное пространство, мягко оплетя всю разлитую в нём неведомую мощь, охватив зародившиеся в нём преобразования мягкой хваткой…

А затем мягкая хватка резко, властно сменилась жестким, сокрушающим захватом, зазвучала победная песнь рычащего в приступе боевой ярости грома — и пространство меж нами зазмеилось тысячами черно-синих трещин, что сплетались в жутком, неестественном противостоянии. Противостоянии столь жутком для чародея, понимающего суть происходящих процессов, что даже я в душе содрогнулся от увиденного зрелища, убоявшись того, что могло вырваться в мир, не встань я здесь и сейчас против этой силы.

И глядя на происходящее, я невольно ощутил тонкие, странные нити силы, тянущиеся отнюдь не к паре Магов Заклятий, что вызвали тварь — нет, совсем не туда… Кто-то стоял за ними, кто-то оказал им медвежью услугу, сделав призывателями чудовища — и кто бы это ни был, он знал что делал. Ибо сжимающий в руках странный, выглядящий как кусочек изумрудного льда с кулак размером кристалл чародей-викинг сам в ужасе наблюдал за артефактом, что зажил своей жизнью, насыщая тварь силой.

Сомневаюсь, что Второй Император или мой дядя, несмотря на всю якобы силу одного и громадную поддержку от высших сил второго, что они бы остановили тварь. Тут требовалась магия не из разряда удара кувалдой по непокорному гвоздю — здесь требовались принципиально иные способности. Способности призывать и управлять энергиями высших порядков, что складывались бы в истинно Высшую Магию — и на удачу Александровска, странное стечение обстоятельств привело сегодня сюда меня.